Травля и педагоги. Часть II
Вчера вечером мне на почту пришло письмо. Публикую его здесь целиком. Мои комментарии будут ниже, после письма.
«Я пишу это письмо вам, потому что хочу, чтобы его прочитало как можно больше людей. И еще больше — детей.
Я ненавижу школу. Мои внутренности переворачиваются, когда я вижу любые, даже чужие школьные фотографии. Когда я вижу фотографии учителей, мой затылок покрывается инеем.
Сейчас мне 27 лет, а тогда было 6. Мою первую учительницу звали Валентина Семеновна. Этот рассказ — о ней.
Валентина Семеновна ненавидела детей. Она была одинокой женщиной, никогда не была замужем, своих детей у нее тоже не было. Что заставило этого человека пойти в педагогику, для меня загадка.
Валентина Семеновна — садистка. Настоящая, без всякий преувеличений. Она била нас. Не всех, а только тех, кто учился средне, хуже среднего или был по другим причинам ей неугоден. Например, тех, чьих родителей она не любила.
Я до сих пор помню, как во время контрольных работ она прохаживалась между рядами и заглядывала к нам в тетрадки. Если она видела ошибку, она тыкала изо всех сих своими жилистыми, испачканными мелом пальцами в затылок жертве, и орала: «Тюря! Ты тюря!».
( Collapse )
«Я пишу это письмо вам, потому что хочу, чтобы его прочитало как можно больше людей. И еще больше — детей.
Я ненавижу школу. Мои внутренности переворачиваются, когда я вижу любые, даже чужие школьные фотографии. Когда я вижу фотографии учителей, мой затылок покрывается инеем.
Сейчас мне 27 лет, а тогда было 6. Мою первую учительницу звали Валентина Семеновна. Этот рассказ — о ней.
Валентина Семеновна ненавидела детей. Она была одинокой женщиной, никогда не была замужем, своих детей у нее тоже не было. Что заставило этого человека пойти в педагогику, для меня загадка.
Валентина Семеновна — садистка. Настоящая, без всякий преувеличений. Она била нас. Не всех, а только тех, кто учился средне, хуже среднего или был по другим причинам ей неугоден. Например, тех, чьих родителей она не любила.
Я до сих пор помню, как во время контрольных работ она прохаживалась между рядами и заглядывала к нам в тетрадки. Если она видела ошибку, она тыкала изо всех сих своими жилистыми, испачканными мелом пальцами в затылок жертве, и орала: «Тюря! Ты тюря!».
( Collapse )