Почему в СССР строителям приходилось работать подпольно?

Однажды русские колхозники увидели, что эстонцы сдают на мясо породистый скот. "А у нас нет другого", — сказали эстонцы. "Так давайте мы сдадим за вас наш непородистый, а вы отдайте нам ваш породистый", — с надеждой предложили русские. Но сделка не состоялась: эстонцы соглашались на обмен по весу, а не по поголовью, а такой вариант не мог устроить русский колхоз, у которого в результате такого бартера полетел бы план по поголовью.

Наконец, в 1975 году советское руководство догадалось отменить план по поголовью, в результате поголовье сократилось, а выход мяса увеличился. И вот теперь я вижу по телевизору, Зюганов клеймит нынешнее руководство России за то, что по сравнению с 1974 годом поголовье скота сократилось вдвое. Интересно, он вправду не знает, в чем дело? Ну хотя бы подумал о том, что ведь нынешнее руководство пришло не в 1975 году.

В нашем дачном поселке обосновалась бригада калымщиков. Всем им было лет по пятьдесят, старшего звали Николаем. Брали они не слишком дорого, работали споро и хорошо, и их с удовольствием приглашали. Нам надо было построить сарай и уборную. Они взялись сделать это за четыре дня — суббота и воскресенье и ещё раз суббота и воскресенье (в остальные дни они были заняты на службе, где получали обычную скромную зарплату).

Прежде чем начать работу, Николай провел на нашем участке несколько часов, тщательно изучая условия будущей работы: где лежат доски, по какой дорожке их предстоит нести, где поставить циркулярную пилу, какое расстояние до розетки и т.п. Он заметил, что в одном месте ветки ёлки будут мешать ходить, и отогнул эти ветки веревкой. Он спросил нашего разрешения пересадить на эти дни куст роз, что сокращало пути, и обещал пересадить куст обратно так, что он при этом не пострадает. И вот в ближайшую субботу после этой подготовки работа началась. Мы с удивлением увидели, что работники приехали на четырех машинах из разных городов. Оказывается, они прежде калымили порознь и, как-то случайно оказавшись рядом и приглядевшись друг к другу, договорились далее работать вместе.

Мы смотрели, как продвигается дело. Обсуждений, речей было мало, они понимали друг друга почти без слов. Когда настало время обеда, моя мама пригласила их к нашему столу. Но они отказались, объяснив, что если наедятся, то и работать не смогут. Они легко перекусили, достав термосы и бутерброды. А в конце рабочего дня распили на четверых четвертинку и разъехались по домам.

Работа была выполнена хорошо, куст пересажен на место, никакого беспорядка они после себя не оставили. И вот мой папа расплачивается с ними (вся работа стоила, кажется, 400 рублей; напомню для сравнения, что средняя зарплата рабочего 150 рублей в месяц считалась в те времена вполне приличной). Он дал Николаю четыре сотни, и тот сразу же раздал по сотне своим товарищам. А моя мама отозвала Николая в сторонку и посетовала ему: "Ведь Ваша работа самая главная — Вы организатор, вы, безусловно, имеете право на большую долю, чем одна четверть". А он спокойно ей ответил: "У них не должно быть и мысли, что я в долгу перед ними, пусть лучше они чувствуют, что они в долгу передо мной — так работа лучше пойдет".

Санитарная комиссия нашего поселка признала построенную этой бригадой для нас уборную лучшей в поселке!

В книге Джона Гэлбрейта "Новое индустриальное общество" отмечена следующая особенность современной организации работы. Подготовка к тому или иному производству часто оказывается более трудной и более важной, чем само производство.

Эта особенность характерна и для работы бригады Николая.