Открыть своё ИП, если мне не изменяет память, стоит 2000 рублей. Оплатил пошлину, просунул документы в окошко, всё — ты предприниматель. Даже на печать тратиться не надо, закон разрешает ИП работать без неё. Открывать ИП можно с 16 лет, а если родители дали разрешение — с 14 лет. Казалось бы, любезный пролетарий, зачем же тебе отдавать прибыль толстопузому буржую? Открывай свою фирму, забирай всю прибыль себе!
Но нет, как верно пишут в комментариях, народ предпочитает получать твёрдую зарплату. Цитирую из недавнего обсуждения (ссылка):
— [Нам надо стремиться] к развитому капитализму акционеров, коммунизму. Когда зарплат нету, одна только прибыль.
— Представим, что мы перешли к этому «развитому капитализму акционеров» и зарплаты отменили совсем. Вместо этого капиталист делится прибылью с работниками. Но хотят ли этого сами работники?
Допустим, мелкий предприниматель решил открыть кафе. Взял в аренду помещение, закупил оборудование, нанял поваров и посудомоек. Всё по трудовому кодексу, всё официально. Работники получают зарплату, на которую согласились. Пусть и небольшую, но стабильную. Если у кафе будет большая прибыль, посудомойка долю от этой прибыли не получит, оставшись на своих 20 тысячах рублей. Но если у кафе прибыли не будет вообще, посудомойка всё равно получит свою зарплату.
А как это будет делаться при «развитом капитализме акционеров»? Бизнесмен решил открыть кафе. Должен ли он будет в объявлениях правдиво написать, что приглашается компаньон-посудомойка, и если прибыли не будет, то мыть посуду придётся совершенно бесплатно? Да ещё потом и долги выплачивать сообща при банкротстве компании? Но зато если уж проект взлетит и кафе станет популярным, тогда посудомойке отстегнут долю прибыли. Пойдёт ли кто-нибудь устраиваться на работу по такому объявлению?
Опыт показывает, что по такому объявлению посудомойка устраиваться не пойдёт. Средний рабочий согласится поменять твёрдую зарплату на эфемерные акции, только если приставить винтовку ему к голове. И, — сюрприз, — такой эксперимент в нашей стране уже проводили! Примерно до хрущёвских времён колхозы в СССР работали именно по принципу распределения прибыль. Есть урожай? Вот тебе, колхозник, небольшая доля от урожая. Нет урожая? Вот тебе, колхозник, шиш без масла, делай лепёшки из крапивы, выживай на подножном корму. Тем, кто не мог из таких колхозов убежать, приходилось очень туго.
Цитирую из «Кончины» советского писателя Владимира Тендрякова. Там по сюжету молодого агронома как раз назначают вытягивать отстающее село:
Он знал, что коней в Петраковской среди зимы привязывают к потолку веревками, знал, что коровник без крыши…
Одно знать понаслышке, другое видеть.
Впервые вошел в дверь скотного к коровам, увязнувшим в жидком навозе. К коровам?.. Нет! Таких коров еще не встречал — деревянные козлы, обтянутые косматыми, ржавыми шубами, не похоже, что может внутри теплиться жизнь. Живы только глаза, большие, слезящиёся, истекающие такой влажной тоской, что коченеешь, сам становишься деревянным. И вот в такую-то минуту одеревенения почувствовал на своем лице мокроту, не теплые слезы, холодная, липкая мокрота — дождь. Поднял голову и увидел над собой небо, серенькое, обычное, только перекрещенное стропилами. Обвалилось сердце, не помнил, как оказался на воле. В дверь вышел. Дверь-то была, а крыши нет.
Всего четыре километра в сторону — село Пожары. Там среди побеленных стен, под светом электрических ламп, в густом тепле, слитом из запахов парного молока, навоза и ядовито щекочущего силоса, — лоснящиеся, атласные, упругие, широкие спины рядами. Там другие животные, нисколько не похожие на этих деревянно-шерстистых, там буйная плоть, звуки ленивой жвачки, чугунные чаши автопоилок, бетонированные дорожки со стоками, брандспойты, сгоняющие упругой струей нечистоты.
Всего четыре километра, где-то на середине — узкая дорога среди полей. Четыре километра? Нет, дорога пролегает не по земле, а по времени. Там — двадцатый век, как и положено, здесь черт те какой — средневековье! Прыгай через столетия, Сергей Лыков!
<…>
Каждый год еще до рождества Анна начинала печь своим детишкам лепешки из травы и куглины. Траву — щавель, крапиву и еще одну, называющуюся почему-то неприличным словом, — детишки сами заготовляли летом, сушили, а зимой перетирали в труху. Лепешки напоминали по цвету, по виду, свежие лепехи коровьего навоза — черные, с зеленым отливом, с резким запахом силоса и прели, с невыносимым пресным вкусом, которого никак не могла убить соль…
Время по сюжету послевоенное, причём отнюдь не самый голодный год. Помещиков-кровопийц прогнали более 30 лет назад, и советские крестьяне из Петраковской несколько десятилетий забирают всю прибыль себе. Или, точнее, все убытки, так как урожаи очень скудны, а платить зарплату колхозникам советская власть не считает нужным. Напротив, у села копится долг перед государством, так как налоги, выросло у тебя что-то или нет, надо платить.
При капитализме убытки — проблема собственника. Есть прибыль, нет прибыли, а зарплату приходится платить. Не можешь платить? Получаешь проблемы с трудовой инспекцией, вплоть до уголовных, работники же уходят с ворчанием к другому собственнику, который зарплату платить способен.
При развитом социализме отсутствие прибыли было проблемой колхозников. Вот, к примеру, данные за 1951:
В половине колхозов за трудодень давали меньше килограмма зерна. Килограмм зерна стоит в 2022, допустим, 15 рублей, так что выходит, что колхозникам за тяжёлую работу платили меньше 400 рублей в месяц, на уровне физического выживания или ниже. И это среднее — в некоторых колхозах за трудодни не давали вообще ничего.
В общем, как говорят китайцы, «бойтесь исполнения своих желаний». Замена зарплаты прибылью — отличная идея, если вы принимаете решение сознательно. Если же у вас силой забирают зарплату, чтобы всучить вам взамен ненадёжную прибыль, может получиться как с трудоднями в советских колхозах. То есть отнюдь не так богато и сладостно, как обещают со своих уютных диванов теоретики коммунизма.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →