Временные ставки для учёных, вокеизм в астрономии и «бдительность» сталинских времён

1. Сейчас если российский учёный получил тёплое место в вузе и достиг определённой позиции в научной иерархии, его дальнейшая жизнь обычно обеспечена (пускай плохонько, пускай надо регулярно изображать некую работу, но особо беспокоиться уже не о чем). Коллега monetam критикует подобное положение вещей, ссылаясь на зарубежный опыт: https://monetam.livejournal.com/1725605.html Анисимов верно пишет: «С одной стороны западная система временных ставок постдоков в науке, когда через 2-3 года надо искать новое место работы, бесчеловечна и жестока. А с другой стороны, когда наш сотрудник на постоянной ставке вдруг перестаёт работать и с ним ничего нельзя сделать? Для него гуманно и хорошо, а для науки и государства плохо.» В результате российское общество превратило науку в рай для бездарных тунеядцев и лентяев: настоящих интересующихся наукой — ну совсем мало, зато вот нахлебников — наглых, жирных, требовательных, невежественных — целые мириады. 2. Обыкновенная история в США: учёного обвинили в расизме и затравили. Необычно на этот раз то, что речь идёт не о каком-нибудь социологе или исследователе IQ и расовых меньшинств, а о респектабельном профессоре астрономии: https://quillette.com/2021/11/10/an-astronomer-cancels-his-own-research-because-the-results-werent-popular/ Самое смешное, что учёный вовсе даже ничего не писал в духе «чернокожие астрономы вносят меньший вклад в науку, чем белокожие». Он просто взял базу научных публикаций и изучил различные параметры работ большого числа астрономов, начиная с того времени, когда они были начинающими учёными. Исследование показало вполне ожидаемую вещь: если молодого учёного часто цитируют другие учёные, это означает, что в будущем он с гораздо большей вероятностью станет широко признанным специалистом. Если учёного не цитируют, то он, соответственно, хорошую карьеру не сделает. Казалось бы, всё предельно очевидно, не с чем спорить. Но учёные, которых мало цитируют, обиделись. Выяснилось, что в американской астрономии царят настроения навроде антиегэшных. Мол, все эти количественные показатели ерунда и не способны измерить реальную ценность работ и реальный научный вклад. Негоже публиковать исследования, которые дестимулируют молодых учёных. А уж если по каким-то причинам среди этих малоцитируемых учёных много представителей различных меньшинств… В общем, профессор Корменди был вынужден извиниться и отозвать свою работу, вызвавшую бурю возмущения среди тех астрономов, которые активно пользуются соцсетями и хорошо знакомы с модными трендами по выискиванию врагов-расистов в академическом сообществе. Как мы с вами обсуждали, экзаменационные тесты навроде нашего ЕГЭ многие американские вузы уже сделали необязательными, в том числе по причинам «расовой дискриминации»: https://olegmakarenko.ru/2309469.html Как знать, не дойдёт ли дело и до отмены популярных ныне индексов цитируемости. Они ведь тоже явно дискриминируют меньшинства, хватит это трепеть… 3. Одна из создательниц советской микологии, профессор Зинаида Степанищева, вспоминает про охоту на врагов народа в их институте, про поиски еврейских заговоров и про тому подобное мракобесие. Процитирую относительно безобидный фрагмент: https://takoe-nebo.livejournal.com/911440.html В нашем институте постоянно нагнеталась атмосфера оголтелой, истерической бдительности. Нас накачивали бредовыми идеями о том, что агенты иностранной разведки только и рвутся к нам в институт, чтобы узнать важные государственные тайны. Конечно, никто не мог ответить на вопрос, какие важные государственные тайны можно обнаружить в кожно-венерологическом институте. Эти агенты якобы стоят во всех темных углах и закоулках нашего помещения. Мы должны проявлять бдительность и по отношению к нашим же сотрудникам, так как не знаем, кто из нас завербован иностранной разведкой. Однажды к нам в лабораторию зашла сотрудница из соседней лаборатории. Я была занята с больными и не уделила ей внимания. Покрутившись две-три минуты и спросив что-то у лаборантки, она ушла. Часа через два меня вызвали к директору. Перед кабинетом уже собралось несколько человек и подходили еще. Когда все приглашенные собрались, нас впустили в кабинет и началось представление. — Ротозей Иванов! — говорил директор. — Получите государственное имущество, которое было вам доверено, а вы его не сохранили. И ротозею (это мог быть старший научный сотрудник или профессор) вручался пинцет или скальпель, или пузыречек со спиртом. Люди принимали эти вещи, недоуменно пожимали плечами и в полной растерянности отходили от стола, даже не делая попытки потребовать объяснений за нанесенное оскорбление. Дошла очередь и до меня: — Ротозей Степанищева! Получите окуляр от вашего микроскопа. Чем вы занимаетесь на работе, если до сих пор не обнаружили, что в вашем микроскопе нет окуляра? Я действительно не обнаружила. Было много больных. Шел прием. Я набирала материал и не садилась за микроскоп. Но я, как и все, не пыталась оправдываться. Под конец нам объяснили, что это очередная проверка нашей бдительности. Члены партии были распределены по лабораториям и получили задание украсть в лаборатории какой-нибудь предмет, желательно в присутствии сотрудников этой лаборатории. Бдительных среди нас не оказалось. Никому не пришло в голову следить за вошедшим к нам нашим же сотрудником. Этот научный сотрудник, выполняя партийное поручение, заговаривал нам зубы и норовил что-нибудь схватить со стола, когда мы случайно отворачивались. Нам было сказано, что государство доверило нам казенное имущество, а мы оказались «пособниками врага». Мы — ротозеи, разини, растяпы…

Временные ставки для учёных, вокеизм в астрономии и «бдительность» сталинских времён

Recent Posts from This Journal

Почему бизнесмен всем должен?

Про назойливые приложения

Почему СССР проиграл компьютерную гонку

Error

Recent Posts from This Journal

Почему бизнесмен всем должен?

Про назойливые приложения

Почему СССР проиграл компьютерную гонку