1. В эмиграции умов из России есть не только очевидные минусы, но и чуть менее очевидные плюсы. Эмигранты помогают налаживать международные связи, а талантливые эмигранты, в теории, должны тем более создавать позитивный образ России и русских за рубежом. Блогер iv_an_ru вообще считает, что «утечка мозгов» – это надуманная проблема:
https://olegmakarenko.ru/2256395.html?thread=826049291#t826049291
…надо выпинывать из правительства за неграмотность любого, кто мяукнет про «утечку мозгов». Потому что в нормальной экономике то, что они называют «утечкой мозгов», это экспорт отечественных технологий, экспорт отечественной культуры, и заодно реклама отечественной системы образования.
Самая большая в мире «утечка мозгов» – из США, с большим отрывом, но они не парятся совершенно, потому что «приток мозгов» перекрывает с лихвой. И задача правительства – изо всех сил стимулировать этот самый «приток мозгов».
Действительно, некоторый уровень «утечки» в любом случае неизбежен и даже желателен. Люди, особенно молодые, стремятся посмотреть мир, пожить за рубежом, получить там образование по специальностям, которых нет или которые не настолько развиты у нас в стране. Многие потом возвращаются на Родину, обогащённые зарубежным опытом. И это нормально. Биографии великих русских учёных конца XIX – начала XX веков показывают, что многие из них долгое время работали или стажировались за границей, а затем вернулись в Россию, где создали блестящие научные школы.
Если пытаться ограничивать возможности выезда, то получится как в СССР – отечественная наука скатится в застой, многие научные отрасли окуклятся и станут неконкурентоспособными.
Действительно, важна не столько цифра «расхода» мозгов, сколько общий баланс, показатель «прибыло минус убыло». Нужно искать способы привлечения в Россию иностранных учёных, инженеров и просто образованных людей. Кое-какие программы в этом направлении уже действуют, однако их масштаб и результаты оставляют желать лучшего.
2. Американские учёные бьют тревогу. Согласно недавнему исследованию, увеличение количества научных статей не приводит к столь же значительному росту числа научных прорывов:
https://www.pnas.org/content/118/41/e2021636118
Размер научных областей может препятствовать появлению и распространению новых идей. Изучение 1,8 миллиарда цитирований среди 90 миллионов статей по 241 предмету, показало, что обширный поток научных публикаций ведёт скорее не к изменению центральных идей в какой-либо области, а к закостенению существующего канона.
Учёные в областях, где ежегодно публикуется много статей, сталкиваются с трудностями при публикации, чтении и цитировании, если их работы не ссылаются на уже широко цитируемые статьи. Новые статьи, содержащие потенциально важный вклад в науку, не могут привлечь всеобщее внимание через существующие процессы постепенного распространения.
Эти результаты показывают, что фундаментальный прогресс в науке может застопориться, если количественный рост научных усилий — числа учёных, институтов и публикаций — не будет приведён в баланс механизмами, поддерживающими прорывную науку и концентрирующими внимание на новых идеях.
Если американские учёные ошибаются, и дело вовсе не в «подавлении» прорывных результатов, а в их отсутствии, то вывод грустный: несмотря на рост усилий, в слишком многих областях науки уже не удаётся открыть или придумать чего-то действительно нового и прорывного.
Если же исследователи правы, то вывод всё равно грустный: вместо добычи принципиально новых знаний подавляющее большинство учёных занимаются подтверждением уже существующих вещей и бесконечным взаимным цитированием друг друга. При этом количество публикуемых работ так велико, что в потоке научного шлака уже тяжело найти немногочисленные ценные публикации.
3. Профессор Александр Скоробогатов полагает, что важнейшая функция науки – получение и распространение таких новых знаний, которые противоречат сложившемуся опыту и интуиции:
https://skorobogatov.livejournal.com/82377.html
Что такое неинтуитивные выводы и как они связаны с профессиональной научной деятельностью? Рассмотрим это на одном известном примере.
Парадокс Монти Холла – это яркий пример ситуации, в которой обыватель на основе здравого смысла примет неверное решение. Здесь тебе предлагается сыграть в следующую игру. За одной из трех дверей находится ценный приз, а за остальными козы (ну, или что угодно, что тебе не нужно). Ты выбираешь дверь (пусть это будет первая дверь), но пока не открываешь, после чего ведущий открывает другую дверь (назовем ее третьей), за которой оказывается коза. Далее тебе предоставляется возможность изменить свой выбор, открыв не первую дверь, выбранную изначально, а вторую.
Большинству участников этой игры здравый смысл подсказывает, что коза за третьей дверью просто исключает один из трех вариантов и теперь приз с равной вероятностью оказывается за одной из первых двух дверей.
В действительности же, вероятности, посчитанные по известной формуле Байеса, между первой и второй дверями распределяется неравно, а именно как 1/3 и 2/3. Разбор этой игры и расчета вероятностей каждый может посмотреть в Википедии, я же здесь ограничусь несколькими замечаниями, которые можно обобщить на другие истории, становящиеся объектом анализа в общественных науках.
Ведущий, в отличие от гостя, знает, где находится приз и открывает ту из оставшихся двух после выбора гостя, за которой точно находится коза. Таким образом, выбор ведущего содержит в себе информацию, влияющую на расчет вероятностей приза за первыми двумя дверями, и эта информация оказывается в пользу второй двери.
Эта история иллюстрирует разницу между здравым смыслом и наукой. Первый представляет собой обобщенный жизненный опыт, содержащий набор шаблонов, которые позволяют быстро получить ответ на тот или иной вопрос. Экономия времени и усилий – важное преимущество здравого смысла, но обратной стороной является поверхностный взгляд на вещи. В каких-то случаях поверхностного взгляда может быть достаточно, и тогда здравый смысл себя полностью оправдывает. В других же случаях подробный разбор ситуации приводит к неожиданным выводам.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →