Во времена развитого социализма принято было считать, что до революции общество делилось на две неравные части. Бедняки, рабочие с крестьянами, были умными и порядочными людьми, тогда как богачи, купцы с дворянами, отличались жадностью, тупостью и неприспособленностью к жизни.
Если лучшие книги эпохи Достоевского «вышли из гоголевской шинели», то советская околокультурная пропаганда вышла из повести Салтыкова-Щедрина про одного мужика и двух генералов. Напомню краткое содержание фельетона: два беспомощных генерала, бесполезные в высшей степени существа, переносятся волшебным образом на необитаемый остров, где их спасает от голода работящий и скромный мужик.
https://ilibrary.ru/text/1258/p.1/index.html
Собственно, именно с позиций Салтыкова-Щедрина и оправдывается революция 1917 года. «Чиполлино», «Незнайка», «Балда» — все социалистические книжки единодушны в том, что до революции мы жили в перевёрнутом мире. Лучшим человеческим материалом в императорской России были простые мужики, рабоче-крестьянский класс, однако власть принадлежала глупым вырожденцам, графьям и буржуям. Следовательно, рассуждая с позиции силы, следовало перевернуть Россию с ног на голову: отдать власть лучшим представителям общества, бедноте, и забрать власть у худших представителей общества, у богачей. Справедливо было также наказать представителей старой власти за их наглость: за то, что они занимали руководящие посты несмотря на своё неправильное (не рабоче-крестьянское) происхождение.
Представим на секунду, что марксисты правы, и что простой мужик действительно по всем статьям лучше условного графа. Если так, следует изучить причины, которые сделали простого мужика образцом для подражания, а графа — или салонным дураком, или, в лучшем случае, хищной сволочью из «Бронзовой птицы».
Самый очевидный вариант, — разницу в строении черепов, — мы обсуждать не будем, так как это направление социализма, к счастью, не стало популярным в нашей стране. Примем как факт, что при рождении маленький граф не отличается от маленького крестьянина, что все отличия закладываются в процессе взросления и воспитания.
Первые 10-20 лет жизни этой парочки выглядят так:
1. Крестьянин с детства работает, маленький граф с детства учится.
2. Крестьянин живёт в бедности, маленький граф купается в роскоши.
3. Крестьянин делает всё сам, за маленького графа всё делают слуги.
Выводы очевидны: деньги с учебниками портят характер, бедность и труд — закаляют. Следовательно, если коммунисты хотели воспитать полноценных членов общества, им нужно было проводить такую молодёжную политику:
1. Заставлять детей работать с самого детства.
2. Не позволять детям учиться.
3. Принуждать детей жить в бедности.
Ну, в самом деле. Если бы учёба была полезна, пришлось бы признать, что образованные богачи стояли на более высоком уровне развития, чем тёмные крестьянские массы, а это означало бы, что вся социалистическая идеология зиждется на ложной посылке.
С другой стороны, построенные при царе школы большевики закрывали только в первые годы советской власти. Уже примерно в 1928 году количество школ вернулось к дореволюционному уровню, а ещё позже, при Хрущёве, Советский Союз не только поголовно загнал детей в школы, но и избавил их также от рваной одежды и от вечного чувства голода.
Известен диалог Никиты Хрущёва с Чжоу Эньлаем, первым премьером Госсовета КНР. До того, как стать коммунистом, Чжоу был представителем самых сливок благородной китайской аристократии, прямым потомком легендарного основателя неоконфуцианства. Однажды Хрущёв сказал ему: «Разница между СССР и Китаем — в том, что я поднялся к власти из крестьян, а вы — из привилегированного класса мандаринов».
«Верно», — заметил Чжоу, — «Общее же между нами то, что и вы, и я — предатели своего класса».
Может быть, именно сытость стала одной из причин деградации, которая завершилась в 1992 году закономерной катастрофой? Может быть, если бы коммунисты наложили на массовое образование в СССР строгое табу, честная тёмная беднота сумела бы защитить свою страну от сладких миазмов расплодившейся гнилой интеллигенции?
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →