Я уже отвык удивляться. Я уже давно знаю, что если у человека есть звание академика РАН, то он с огромной долей вероятности не способен даже к простейшей аналитической работе.
Вот фрагмент из свежего выступления академика Российской академии наук, доктора физико-математических наук, лауреата Государственной премии СССР, автора свыше 200 научных публикаций, восьми книг, и 21 патента:
https://regnum.ru/news/2554040.html
Уже 10 лет у нас нет реального экономического роста. 1% роста — не рост, так как мы каждый год теряем около 1,5−2% богатства из-за катастроф, пожаров, наводнений, износа и пр. И этот рост не предвидится. По данным академика В. И. Осипова, годовой ущерб от катастроф у России составляет 1,4% ВВП, а в мире — 0,5%. Риск гибели в авиакатастрофе у нас в 4 раза выше, чем в мире, а при пожаре — в 9 раз выше, чем в США.
Для справки — катастрофы, пожары, наводнения и износ уже учитываются в ВВП. Для знакомого с экономикой хотя бы на уровне чтения газет человека реплика академика звучит примерно так: «Василий Пупкин похудел за полгода на три килограмма, однако это не похудение, так как одна только его голова тянет дополнительно на 4-5 кило».
Вот, если угодно, фрагмент из учебника по экономике:
http://www.bibliotekar.ru/dohody-zarplata/11.htm
ВВП создается с использованием основного капитала, который в процессе производства изнашивается и морально устаревает. На долю потребленного основного капитала приходится около 10% ВВП. Теоретически износ основного капитала следовало бы исключить из состава ВВП, поскольку он не представляет собой добавленной стоимости, а характеризует стоимость потребленного в производстве капитала. Однако определение износа сопряжено с труднопреодолимыми проблемами расчетов восстановительной стоимости основных фондов. Поэтому стоимость потребленного основного капитала принято включать в объем ВВП. Это делает его более сравнимым при сопоставлении данных по отдельным странам.
Юмор тут в том, что академик однако выбрал именно ту особенность учёта ВВП, к которой экономистов есть обратные претензии. Если вкратце — когда фермер Джонс сжигает свой дом, а потом отстраивает его заново, ВВП вырастает на стоимость дома. Некоторые считают это неправильным, так как получается, что пожары парадоксальным образом увеличивают ВВП.
Упрощённо говоря, ВВП измеряет не размер экономики, а общую стоимость произведённых товаров. Если мы хотим порассуждать про износ, нам надо смотреть не на ВВП, а на инвестиции в основные фонды, при этом даже тут есть масса нюансов. Так, например, когда китайцы в девяностые годы закрывали понастроенные товарищем Мао пушечные заводы, чтобы заменить их на фабрики по пошиву кроссовок, стоимость основных фондов понижалась (ибо даже устаревший пушечный завод стоит дорого), однако ВВП при этом быстро рос.
Желающим разобраться в вопросе глубже, рекомендую прочесть для начала вот эту небольшую статью, в которой разбираются основы учёта ВВП:
http://www.ereport.ru/articles/macro/macro05.htm
Если после этого введения вы углубитесь в вопрос ещё глубже, вы обнаружите, что вокруг учёта ВВП не утихают постоянные споры — это весьма грубый и несовершенный показатель. Тем не менее пытаться вычесть пожары из ВВП не пытается никто, это нелепо как с точки зрения экономики, так и с точки зрения здравого смысла.
Данные «академика Осипова», в которых приводится нехорошая для России статистика, тоже неверны — как по сути, так и формально. Количество погибших при пожарах в России сократилось за последние 15 лет примерно в 2,5 раза. До уровня США нам и нашим пожарным надо работать ещё долго, однако и девятикратной разницы между странами уже давно нет, она сейчас примерно пятикратная:
https://fireman.club/statyi-polzovateley/gibel-na-pozharax/#a6
К сожалению, ни одну из двух ошибок академика нельзя объяснить обычной ленью. Во-первых, академик не понимает, в какой стране живёт, и не осознаёт, что ситуация с пожарами, преступностью, алкоголизмом и так далее при Путине улучшается очень хорошими темпами. Если бы он это понимал, он бы не брал наугад данные 2009 года, а поручил бы своему секретарю потратить три минуты на поиск свежих данных.
Во-вторых, академик разбирается в экономике на уровне зрителей шоу про память воды и про интриги рептилоидов, то есть никак. Оно бы, в общем, и ничего, — я тоже ничего не понимаю в теплофизике, — однако мне и в голову не приходит учить с газетных страниц физиков-ядерщиков, как им надо повышать эффективность реакторов.
В-третьих, академик не боится ссылаться на данные своего коллеги, предполагая, что раз их изрекает другой заслуженный академик, так значит они заведомо верны. Эта наивность доказывает, что наш герой или не желает, или не может трезво оценить реальный уровень знаний даже своих коллег, с которыми он работает рука об руку вот уже много десятилетий. Из этого же я делаю необходимый вывод, что тот же академик охотно поучаствует и в назначении на должность авторитетных шарлатанов, и в получении этими шарлатанами научных степеней.
Обратите внимание — я не называю фамилии товарища, об ошибках которого идёт речь. Я не слежу специально за подвигами наших «учёных» такого рода, однако за последний год это уже, если мне не изменяет память, четвёртый случай подобного фиаско академиков РАН.
Проблема, к сожалению, гораздо шире, чем настежь открытое невежество какого-то одного академика. Вся наша научная среда пропитана ароматом той самой некомпетентности, которая и стала 30 лет назад одной из главных причин развала нашей великой страны.
Отлистав назад несколько страниц истории, можно увидеть, как мы докатились до этой плачевной ситуации. Началось всё, пожалуй, в 1917 году, когда большевики пришли к власти посбрасывали в шахты социальных лифтов большую часть «бывших», сменив тем самым пусть не лучших в мире, но всё же профессионалов, на вчерашних головорезов.
Известен такой исторический анекдот. Когда после победы Октябрьской революции 1917 года Лев Троцкий впервые появился в Министерстве иностранных дел, он нашёл там только двух старых курьеров: все чиновники разбежались, а эти двое никак не могли решиться не идти на службу.
Товарищ Троцкий приказал им провести себя в кабинет министра, сел за письменный стол и начал читать лежавший на столе документ. Это был какой-то мелкий запрос голландского правительства. Троцкий хотел, чтобы дипломатическая работа не прерывалась, поэтому сам написал ответ, запечатал в конверт, а конверт адресовал «Его Превосходительству господину голландскому посланнику». Затем он позвал одного из двух оставшихся курьеров и передал ему пакет для отправки. Курьер прочёл адрес и покачал головой:
— Позвольте заметить: есть голландская сельдь, есть голландский сыр, но голландского посланника не существует, есть посланник нидерландский.
Так молодая советская власть получила первый урок дипломатического протокола.
Конечно, это всего лишь анекдот, и богатая биография Льва Давидовича заставляет даже предположить, что уж он-то знал разницу между Голландией и Нидерландами, однако этот анекдот верно передаёт дух эпохи, когда «бывшие никем» уселись в кресла министров и начали в меру своего нулевого опыта руководить огромно страной.
В тридцатые годы в шахты лифтов сбрасывали уже помедленнее, чем в период революционных матросов, однако мясорубка всё же не останавливалась. Один из комментаторов на днях ехидно спрашивал меня про Ильфа и Петрова — почему, дескать, Сталин похитил Петра Капицу из Британии, но отпустил двух писателей свободно кататься по США и писать книгу про одноэтажную Америку.
Разгадка проста — и у Ильфа, и у Петрова в СССР оставались семьи. В то время все понимали, что это значит — Евгений Петров, например, был в 1920 году арестован за участие в «антисоветском заговоре». Большую часть участников этого «заговора» расстреляли, а Евгения Петрова спасло то, что один из чекистов, — Яков Бельский, — ранее был с ним знаком. Самого Якова Бельского расстреляли уже позже, в 1937, за «подготовку теракта против Сталина».
Что более важно для обсуждаемой темы, в 1938 году погиб в лагерях и тесть Евгения Петрова — Леонтий Грюнзайд, бывший чаеторговец, поставщик чая императорского двора. Этот господин мог бы теоретически приносить пользу молодому советскому государству, занимаясь привычной для себя организаторской деятельностью, однако, увы, люди, занимавшие хоть какое-то положение до революции, находились на положении угнетённого сословия — у них было куда как больше шансов загреметь по 58-й статье, нежели обнаружить себя на соответствующей их способностям должности. Даже по учёным и инженерам, — Туполеву, Королёву, Вавилову, Ландау, чтобы начать с самых известных фамилий, — прошёлся этот лагерно-расстрельный каток.
Хрущёв остановил массовые репрессии, и это, пожалуй, отчасти искупает его послереволюционные «подвиги», однако вместе с репрессиями Хрущёв остановил и те уродливые социальные лифты, которые позволяли энергичным людям делать карьеру при Сталине. Начиная уже с шестидесятых условный сын полковника не мог стать генералом, так как «у генерала был свой сын». Из одной крайности маятник качнулся в другую — людей перестали расстреливать, но вместе с тем перестали и увольнять. Номенклатурные работники могли твёрдо рассчитывать, что как бы плохо они ни работали, они останутся на руководящих постах до пенсии или до смерти.
Закостенелость номенклатуры вылилась в парадоксальную проблему — смена поколений и технологический рывок позволили Советскому Союзу в итоге компенсировать послереволюционную кадровую катастрофу, однако у руля всё равно остались некомпетентные люди: научившиеся уже руководить без нагана в руке, но не умеющие ещё отличать разумные решения от безумных.
Нашему поколению, например, отлично знакома бешеная печать не обеспеченных товарами рублей, которая привела сначала к брежневско-горбачёвскому дефициту, а потом и к параличу всей советской экономики. В какую отрасль ни ткни, везде в СССР наблюдалось одно и то же — непрофессионалы пытались судорожными взмахами шашки решать критично важные для страны вопросы и, разумеется, раз за разом проваливали дело.
Чтобы привести один конкретный пример, возьму близкую мне область, программирование. Советское руководство открыло в 1971 году в Калинине организацию «Центрпрограммсистем», заставив при этом программистов по всей стране сдавать туда листинги своих программ. Теоретически идея была хорошей, на этой идее сейчас построено всё современное движение опенсорса, однако на практике эта принудиловка стала всего лишь имитацией полезной деятельности — заведомо нерабочие программы попадали в архив только для того, чтобы немедленно там и сгинуть. Любопытных адресую к воспоминаниям очевидца, сделайте поиск по слову «Центрпрограммсистем» и прочтите пару страниц о варварстве, которое из 2019 года кажется уже невозможным:
https://medium.com/@kpem/воспоминания-советского-…
Сейчас во многих секторах экономики социальные лифты заработали снова. Также, что очень важно, никаких расстрелов и люстраций после краха СССР не было, управленческие традиции не прерывались, и новое государство, выздоровев после лихорадки девяностых, смогло быстро восстановиться от краха прежней системы.
Наша наука однако сумела остаться в стороне от сначала токсичного, а потом всё же освежающего ветра перемен: и вузы, и научно-исследовательские институты по-прежнему «приватизированы» высшим менеджментом, который в массе своей занимается чем угодно, но только не своими прямыми обязанностями. За последний год академики РАН отметились уже и заявлениями о массовом бегстве мозгов из России в Узбекистан, и крышеванием гомеопатии, и помощью рейдерам в попытках закрыть Пулковскую обсерваторию, и чуть ли не торговлей научными званиями вразвес.
Причины этого разгула мракобесия, как ни странно, ровно те же, что и всегда. Наше общество, — не знаю, благодарить ли за это коммунистов или Романовых с Рюриковичами, — находится на том грустном уровне прошлых веков, когда прав не тот, за кем стоит научная правда, а тот, кто обладает более высокой научной степенью. Если независимый блогер типа меня может ещё позволить себе реплику о голом короле в «Живом Журнале», то журналисту и в голову не придёт обижать уважаемого человека, указывая, что тот налажал в элементарных цифрах. Дело тут вовсе не в страхе кого-то задеть, — по приказу редактора журналисты могут «мочить» кого угодно, невзирая ни на какие научные регалии, — а в наших отсталых традициях, согласно которым изречение антинаучной чуши вообще не является чем-то предосудительным.
Для сравнения, в США сейчас многие журналисты поднимают на смех политика, — хорошо известную вам госпожу Александрию Окасио-Кортес, — за то, что она несёт примерно те же глупости, что и российские академики. У нас такого нет. У нас глупости можно говорить всем: и политикам, и учёным, и журналистам. Помните, как профессор Василий Симчера, — советский экономист, занимавший должность директора НИИ Статистики, — выпустил откровенно неграмотную агитку в духе «всё ложь, власти скрывают»? Я приведу фрагмент разбора той статьи:
https://ruxpert.ru/Агитка:Хватит_врать!_(выступление_бывшего_директора_НИИ_статистики)
Доля населения, принадлежащего к социально деклассированным группам, в % к общей численности населения. Официально: 1,5%. Фактически: 45%. По данным НИИ статистики, в стране 12 млн алкоголиков, более 4,5 млн наркоманов…
«Деклассированный элемент» — советский термин, обозначающий бомжей, проституток, заключённых и так далее. 70 миллионов россиян работают, то есть деклассированными элементами не являются. Это немногим меньше половины россиян, при этом сам Симчера в своей статье соглашается с этими цифрами. Следовательно, если верить Симчере, или дети и пенсионеры составляют всего 5-10 % россиян, или подавляющее большинство из них — бомжи и проститутки. И то, и другое абсурдно.
В той статье есть и другие откровенные ляпы, в том числе и недопустимые даже для студента-старшекурсника экономического вуза, однако крестовому походу товарища Симчера против властей России это никак не помешало. Наши журналисты, не говоря уже о нашем научном сообществе, проглотили пилюлю как нечто само собой разумеющееся. Дескать, да, у нас есть учёный, который говорит, что дважды два — это шесть. Да, это учёный, профессор, мы его уважаем и зовём на телепередачи. Да, мы даже и не собираемся отправлять его на пенсию, лишать научных званий. Да, он говорит, что дважды два — это шесть. Нет, мы не видим тут никакого противоречия, всё в порядке.
Сейчас государство бросило огромные ресурсы на строительство цифровой экономики. Результаты видны уже невооружённым взглядом, однако страшно то, что практически все эти результаты достигнуты не в вузах и университетах, а в компаниях типа «Яндекса» или «Сбербанка».
Несколько лет назад нобелевский лауреат Андрей Гейм назвал РАН «домом престарелых», а университеты — «детскими садами», в которых нет людей, «достигших настоящего научного уровня». Боюсь, что господин Гейм был прав. В условиях, когда на должностях академиков находятся откровенно неграмотные люди, а общество безоговорочно прощает им неграмотность из уважения к прошлым заслугам, надеяться на исходящие из этой среды прорывы было бы наивно.
Тут, впрочем, нужно сделать важное замечание, без которого моя статья стала бы однобокой и несправедливой. Как на более низких уровнях РАН, так и среди даже самих академиков всё ещё достаточно умных людей, умеющих одним взглядом охватить лист с цифрами и сразу же увидеть основные закономерности. Проблема в том, что эти люди не видят ровно ничего зазорного в том, чтобы поддерживать разную ересь из политических соображений. Пишет академик такой-то откровенную чушь? А ничего страшного, он же «наш». Он ругает тех, кого надо, и хвалит тех, кого надо, следовательно, и для нас нет ничего постыдного в том, чтобы жать ему руку и считать учёным.
Вот эта бесконечная готовность поддерживать ложь уважаемых людей, — если не одобрительным гулом, то как минимум тактичным молчанием, — и делает нашу научную среду такой едкой и токсичной для любой живой мысли. Современные российские учёные относятся к истине с той же легкомысленностью, что и светские щеголи к правдивости отпускаемых дамам комплиментов. Результат вы можете наблюдать невооружённым взглядом — новых разработок мало, учёные бегут в частные корпорации или за рубеж, а на диссертационных советах регулярно одобряют такой бред, за одно только прикосновение к которому следовало бы пожизненно лишать всех причастных права занимать даже самые низкие бюджетные должности.
Последние несколько лет в России идёт серьёзная реформа науки. Любителям пилить деньги из РАН дали по рукам, сначала передав многие финансовые потоки в ФАНО, а потом проведя новое преобразование, влив ФАНО в одно из родившихся из разделённого Минобрнауки ведомств. Надеюсь, в ходе реформ удастся не только почистить науку от явных жуликов, но и сделать ещё более важное изменение — вылечить ту нездоровую толерантность, с которой наши журналисты, экономисты и учёные терпят любую исходящую из уст их коллег ерунду. Пожалуй, я поверю в то, что изменения произошли, когда сильнее всего по карьере известных людей будут бить не обнимашки с матрасом и не фривольные фотографии из сауны, а необдуманные реплики в духе той, на которую я сослался в начале поста.
Вместо подведения итога, пожалуй, дам ссылку на пример их нравов. Обратите внимание, как проходят дискуссии в Великобритании — в стране, в которой вот уже несколько сотен лет не было никаких революций. Обратите внимание — это даже не учёные, это профессиональные политики, однако они всё равно относятся к фактам с таким уважением, которого я у наших академиков встретить уже не ожидаю.
Видео на английском, но оно короткое, и перевода, который я выложил ниже, должно вполне хватить, чтобы можно было проследить за диалогом:
https://www.youtube.com/watch?v=sZzExCg5-Xo
Мы все заметили, что последние месяцы на вашей машине висит стикер с уничижительными комментариями по поводу брекзита. Нет, это серьёзный момент по поводу пристрастности. Вы были за рулём этой машины со стикером?
Требую слова! Я думаю, что записи покажут, что я имею самые высокие уважение и симпатию к достопочтенному джентльмену, и что я слушал его в соответствии с регламентом. Единственная причина, по которой я прервал его на этом месте, — и я надеюсь, что вы простите меня за это, — заключается в том, что была допущена фактическая ошибка
в его вступительной речи. Я уверен, что это была непреднамеренная ошибка, и я говорю это со всей искренностью, но это была фактическая ошибка. Достопочтенный джентльмен сообщил, что в последние месяцы некоторые видели стикер на моей машине. Этот стикер, по поводу брекзита, на самом деле был прикреплён к лобовому стеклу… автомобиля моей жены.
Да, и я уверен, что достопочтенный джентльмен ни на одну секунду не предположит, что жена является каким-либо образом собственностью или движимым имуществом своего супруга. Она имеет право иметь политические взгляды, это не мой стикер, и на этом всё.
PS. Для тех, кому лень вникать, и кто думает, что академик изрёк какую-то глубокую мудрость, которую мы с вами не понимаем. Перед тем, как публиковать пост, я написал знакомому экономисту, у которого есть профильное образование и все прочие регалии. Знакомый экономист полностью подтвердил очевидное — академик не понимает, о чём говорит.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →