«Мир, дружба, значок, жвачка»: такими словами встречали иностранцев советские фарцовщики. У фарцовщиков были красивые значки с Лениным. У иностранцев — жевательная резинка и прочие атрибуты красивой буржуазной жизни. В одном советском детективе мотивацию слабохарактерного предателя проиллюстрировали так: «сладко курятся сигареты Пэлл-Мэлл». В СССР предметом роскоши считались самые простые товары из капстран — сигареты, баночное пиво, даже полиэтиленовые пакеты.
Сейчас шутят, что любовь легкомысленных девушек можно купить за новый айфон. В позднем СССР материальным аналогом нового айфона была любая заграничная еда: например, комплект из одного киви и одной шоколадки Милка (300 рублей в ближайшей Пятёрочке). Как видите, разрыв в уровнях потребления между СССР и развитыми капстранами был огромен.
На днях мы с подачи Бени Лазермана вспоминали о советских магазинах (ссылка). Большая часть читателей сочла описание скудного содержимого советских полок точным — многие даже благодарили за прилив ностальгии, за возможность вернуться мысленно во времена молодости. Некоторые, однако, спорили, утверждая, что с продуктами, включая мясо, всё было хорошо. Цитирую, например (ссылка):
С.К. Злобный пасквиль. Жила в Свердловске. Мясо покупалось на рынке, жирную свинину и кенгурятину можно было купить в магазине. Ко всем праздникам по талонам давали 1кг мяса на члена семьи. Куры навалом. Колбасные изделия каждый месяц по 700 г на каждого члена семьи. Сливочное масло, сметана, молоко в свободной продаже. В столовых мясные блюда пожалуйста. Обед 65 копеек. В ресторане комплексный обед 1.5 рубля. Были вкусные пельмени и котлеты по 15 копеек штука. Навалом рыбных консервов. Консервы вкусные, не сравнить сейчас. Продукты были гостовские, вкусные, натуральные. Никто не голодал. При желании многое можно было купить. Родители жили в Крыму, там вообще все было доступно.
С одной стороны, Советский Союз был огромной страной, для всех он был разным. Кто-то рос в бараке, в семье инженера и учительницы, в русском городе 4-й категории снабжения. А кто-то был гордым гегемоном-пролетарием (то есть принадлежал к более высокому советскому сословию) и работал в Таллинне, в магазинах которого было всё.
Но всё же даже защитники развитого социализма пишут про «мясо по талонам к праздникам» и делают прочие оговорки, из которых становится ясно, что богатой советская жизнь не была.
Подтверждается этот факт и туристическими обменами. Приезжающие к нам иностранцы, даже небогатые финны, чувствовали себя белыми людьми в бедной деревне папуасов — к иностранцам было трепетно ласковое отношение, для них всё было очень дёшево, а копеечные капиталистические свистелки-сопелки представляли для аборигенов огромную ценность. Напротив, советские туристы и командировочные чувствовали себя на Западе нищими. Цитирую из воспоминаний Майи Плисецкой:
В Америке в 1959-м я получала за спектакль 40 долларов. В дни, когда не танцевала, — ничего. Нуль.
Кордебалету выдавали по 5 долларов в день. Суточные. Или «шуточные», как острили.
А когда позднее я танцевала в Штатах «Даму с собачкой», то американской собачке, с которой я появлялась на ялтинском пирсе, платили 700 долларов за спектакль. Но это так, между прочим…
Как просуществовать на 5 долларов? Удовлетворить нужды семьи? Купить друзьям подарки? Ребус.
Стали обыденными голодные обмороки. Даже на сцене, во время спектаклей. («Мы — театр теней», — потешали себя артисты).
Хитрющий Юрок тотчас смекнул — эдак не дотянут московские артисты до финиша гастролей. Стал кормить труппу бесплатными обедами. Дело сразу пошло на лад. Щеки зарозовелись, скулы порасправились, все споро затанцевали. Успех!..
Когда поездки за рубеж стали делом вполне привычным, а таких расчетливых импресарио, как Юрок, больше не находилось, артисты Большого балета начали набивать в дорогу чемоданы нескоропортящейся «жратвой». Впрок. Консервы, копченые колбасы, плавленые сыры, крупы. Сдвинуть такой продовольственный баул с места простому смертному не под силу было. Поджилки лопнут. Только натренированные на поддержках танцоры легко расправлялись с непомерной тяжестью…
Где-то у Лескова сказано, что российский люд проявлял всегда чудеса изворотливости, особливо во времена сильных прижимок (цитирую по памяти, только смысл). Вот вам, пожалуйста…
Каждый «суточный» доллар был на строжайшем счету. Один из моих партнеров на предложение пойти вместе в кафе перекусить с обезоруживающей откровенностью сказал:
— Не могу, кусок застревает. Ем салат, а чувствую, как дожевываю ботинок сына…
Саранчовая вакханалия обрушивалась на отели, где держали шведский стол. В течение нескольких минут съедалось, слизывалось, выпивалось все подчистую. До дна. Замешкавшиеся, проспавшие грозно надвигались на персонал, брали за грудки, требовали добавки, взывали к совести…
Позор. Стыдобище.
Я живописую то, чему сама свидетельницей была. Свой родной Большой театр. Но то же самое происходило с другими гастрольными группами. Разница могла быть в малых оттенках. Вроде: в ансамбле народного танца Грузии суточные составляли 3 доллара в день…
В общем, разрыв в уровнях потребления между соцлагерем и каплагерем был значительным, наглядным. Однако высчитать этот разрыв в цифрах непросто: прямое сопоставление зарплат по официальному курсу из газеты «Известия» не сработает. Опять-таки, непонятно, в чём потребление считать. Можно считать в поездках на метро, и тогда ленинградский инженер окажется не беднее нью-йоркского. Но можно считать в джинсах, стейках или спортивных автомобилях, и тогда разрыв получится непреодолимым, так как прямых аналогов этих товаров в СССР не было, а импорт стоил невероятных денег.
Подсчитать разрыв точно, пожалуй, невозможно, однако у меня есть идея, как можно измерить величину разделявшей нас с иностранцами материальной пропасти хотя бы примерно.
Шаг 1. Берём уровень жизни среднего обитателя капстраны:
— просторное жильё (в 2-5 раз более просторное, чем в СССР);
— нормальный автомобиль, к которому прилагается инфраструктура нормальных автосервисов;
— разнообразная одежда и обувь: качественная, красивая, по размеру;
— неограниченный доступ к книгам и фильмам;
— полный ассортимент товаров для хобби, начиная от ручного инструмента и заканчивая любыми радиодеталями;
— дешёвая еда на любой вкус;
— турпоездки без выездных виз и прочих ограничений.
Шаг 2. Считаем, сколько денег нужно было советскому гражданину, чтобы вот так жить. Ездить на иномарке, чинить её в автосервисе, носить одежду из «Берёзки», смотреть каждый день новый фильм на видеокассете, отдыхать раз в год всей семьёй за рубежом и так далее.
Шаг 3. Считаем, во сколько раз нужная сумма в рублях больше средней зарплаты инженера. Вводим также дополнительный коэффициент на блат, так как 100 рублей в кошельке простого инженера и 100 рублей в кошельке номенклатурного работника обладали принципиально разной покупательской силой: товар, который номенклатурный работник брал за 1 рубль, обходился простому инженеру в 2-10 рублей.
За расчётный образец можно принять, к примеру, коррупционера из 16-й серии «Следствие ведут знатоки», которого мы обсуждали пару месяцев назад. Он перечисляет свои расходы и косвенно обозначает свои доходы (ссылка). Получается около 6 тысяч советских рублей в месяц за довольно скромный по капиталистическим меркам уровень жизни: квартира в 50 метров, жигули, одежда, мебель. Подержанный (!) музыкальный центр из комиссионного магазина. По меркам капстраны мужчина ни в коем случае не нищий, однако и не богач — примерно так, пожалуй, жили обычный Ганс из Гамбурга, Джон из Филадельфии или Матти из Турку.
Делим эти 6000 рублей на среднюю зарплату в позднем СССР, 150 рублей в месяц (ссылка), получаем разницу в 40 раз. И ставим щадящий коэффициент «умножить на 2» за блат, так как понятно, что коррупционер с овощебазы имел все нужные выходы на хорошие цены. Итоговый разрыв в уровнях жизни между инженером из Ленинграда и инженером из Нью-Йорка — 80 раз.
По субъективным ощущениям, повторюсь, примерно так и было — иностранцы в СССР эмоционально воспринимались недосягаемо богатыми, представителями более высокоразвитой цивилизации. Собственно, сам феномен фарцовщиков уже говорит о многом: на копеечной ерунде, состригаемой с иностранцев, они зарабатывали в разы больше, чем обычный советский рабочий или инженер.
Несмотря на это, субъективные ощущения к делу не пришьёшь, а предложенный мной способ расчёта — всего лишь один из возможных. Если вы полагаете, что разрыв в уровнях жизни между советским и американским инженером правильнее будет подсчитать как-то иначе, и если у вас в итоге получатся другие цифры, я готов это обсуждать.
PS. На фото — одна из «народных» спортивных машин 1970-х, Датсун 240Z. Стоил он примерно 4 тысячи долларов, то есть где-то 5 средних зарплат в США. Что не менее важно, на заднем плане мы наблюдаем обычный капиталистический автосервис — чистый, нормально оснащённый, со всеми нужными запчастями в наличии.
Обычному советскому инженеру такой автомобиль был менее доступен, чем новый роллс-ройс сейчас.