1. В России продолжает расти грузооборот портов. Рост маленький, однако на фоне санкций это тоже достижение. В порты мы вбиваем сейчас огромные ресурсы, так как после отключения неверной Европы одна из главных наших проблем — сложности с физической доставкой товаров в Россию и из России. Вот разбивка грузооборота по отдельным портам и морским бассейнам (ссылка).
Вопреки ожиданиям, грузооборот на Балтике продолжает здорово расти, в основном за счёт порта Усть-Луги. В Арктике небольшая просадка, упал грузооборот Мурманска, хотя перевозки по Северному морскому пути в прошлом году выросли.
Незначительное снижение на Дальнем Востоке (главным образом просадка в порту Ванино, возможно, из-за угля) и значительное – в Азово-Черноморском бассейне (главным образом в порту Тамань, что может быть связано со снижением отгрузки зерна из-за менее высокого урожая, чем в прошлом году, а также со сложной судоходной обстановкой в регионе).
2. Угольщики страдают. Экспортные цены низкие (ссылка), стоимость перевозки угля по железной дороге высокая. Возможно, некоторые шахты и разрезы вынуждены будут подать на банкротство (ссылка).
Одна из причин низких цен — снижение спроса на импортный уголь в Индии и в Китае. Спрос на уголь в двух самых населённых странах планеты остаётся высоким, но они активно развивают собственную добычу.
Как гласит капиталистическая мудрость, лучшее лекарство от низких цен — низкие цены. Если цены на уголь останутся низкими достаточно долго, производство угля упадёт, возникнет дефицит угля и цены снова пойдут вверх.
Впрочем, как верно замечает Кримсональтер, значимый дефицит угля наблюдается уже сейчас (ссылка):
Многократно похороненный всеми СМИ, экспертами, политиками (на уровне ООН!) и банковскими аналитиками термический уголь влетел в… структурный дефицит…, ведущие китайские и американские угольные компании торгуются по цене в 2-3 раза более высокой по сравнению с ценами декабря 2019 года. Я специально не беру цены «ковидного 2020» (если с ними сравнивать, то там вообще космос), чтобы отразить только «рост на структурном дефиците» угля или урана, соответственно. Уголь, кстати, сейчас торгуется (я для простоты беру API2 от Nymex) по цене в примерно два раза выше, чем в конце 2019.
Возможно, всё же основная проблема не в плохом состоянии мирового рынка, а в недостаточно цепком менеджменте отечественных угольных компаний. Но если так, то и тут тоже поможет капитализм: неумелые собственники разорятся, их шахты и разрезы выкупят более умелые собственники.
3. Ещё одна причина припавшего спроса на уголь – тёплая зима. В 2025 году она может стать рекордно тёплой, даже теплее, чем была в 2019-м. Декабрь и январь на территории Европейской России и Западной Сибири оказались на несколько градусов выше климатической нормы. Если февраль также окажется теплее, – хотя бы на 1,5 градуса, – рекорд будет побит (ссылка).
Крупные города типа Москвы, где высока плотность отапливаемых зданий, теплеют даже быстрее Арктики. Как указывают климатологи, глобальное потепление в XXI веке остановить не получится, да и не очень-то нужно, с учётом столь приятных плюсов, как рост урожайности (ссылка). Есть, однако, и некоторые минусы: бесснежные зимы, – как нынешняя зима или как зима 2019-го, – которые через 20-30 лет могут стать нормой для Европейской России.
Русская зима середины 21-го века будет наступать позже и будет менее морозной, однако при этом более серой и мрачной, как в современных Германии или Великобритании. Большинство крестьянских народных примет, – например, что после тёплой зимы следует ожидать холодное лето, – окончательно устареют, так как те приметы складывались в эпоху иного климата.
Что касается энергетики, то ресурсы, которые сегодня тратятся на отопление во время зимних морозов, не пропадут. Отрасль совершенно не обязательно резать и сокращать. Хотя значимого роста населения у нас не ожидается, однако из-за сложившегося в советское время отставания в России всё ещё маловато квадратных метров жилья на человека, так что масштабное строительство продолжится, а новые дома придётся чем-то отапливать.
Опять-таки, уголь может служить сырьём для всех материалов, которые сейчас получают из нефти. Это несколько дороже, но если месторождения нефти иссякнут, то условный пластик мы сможем с тем же успехом производить из угля.