Посмотрел по совету читателей получасовой фильм «Незначительные подробности случайного эпизода». Пропаганда чайлд-фри густейшая, на 8 баллов из 10. Прочёл титры, и нашёл там ожидаемое — делали ленту люди известные, из хороших интеллигентских семей. Само собой, открытые русофобы: против России и за всех, кто против нас.
Фильм был снят ещё в 2011 году, другие люди со светлыми лицами отметили его на «Кинотавре», «Арткино» и «Золотом абрикосе». «Кинотавр», кстати, закрыли в марте 2022 года — его обласканный бюджетными деньгами владелец высказался в том духе, что Россия очень виновата перед Западом, и потому проводить фестивали морального права не имеет — пока не капитулирует и не попросит на коленях прощения, во всяком случае…
Сейчас Госдума принимает закон о запрете пропаганды чайлд-фри: в первом чтении уже утвердила, и у меня нет особых сомнений, что закон скоро вступит в силу. Причины запрета понятны: во-первых, власти России осознали, что мы вместе со всей планетой катимся в пропасть, поэтому надо либо серьёзно работать над демографией, либо вымирать. Во-вторых, последние годы пропаганду чайлд-фри ведут в наших соцсетях централизовано — целые команды русскоязычных иностранцев ежедневно размещают сотни постов в ключе «как плохо расти в многодетной семье», «в России нельзя размножаться» и «какие же жалкие эти молодые мамы». Системы мониторинга показывают работу иностранцев наглядно, так что для властей факт враждебного вмешательства Запада очевиден.
Полагаю, скоро фильмов типа «Незначительные подробности случайного эпизода» станет поменьше — как из-за грядущего запрета чайлд-фри пропаганды, так и по той простой причине, что значительная часть потомственной интеллигенции или покинула Россию, или заслужила даже позорное звание иноагентов. Однако если задуматься о корнях явления, придётся вспомнить, например, о гениальном Лермонтове и о его «Герое нашего времени», которого поэт написал в свои 24 года. Цитирую оттуда известное:
Я иногда себя презираю… не оттого ли я презираю и других?.. Я стал неспособен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе. Другой бы на моем месте предложил княжне son coeur et sa fortune, но надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, — прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту… но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? что мне в ней?.. куда я себя готовлю? чего я жду от будущего?.. Право, ровно ничего. Это какой-то врожденный страх, неизъяснимое предчувствие… Ведь есть люди, которые безотчетно боятся пауков, тараканов, мышей… Признаться ли?.. Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она мне предсказала мне смерть от злой жены; это меня тогда глубоко поразило; в душе моей родилось непреодолимое отвращение к женитьбе… Между тем что-то мне говорит, что ее предсказание сбудется; по крайней мере буду стараться, чтоб оно сбылось как можно позже.
Понятно, что сравнивать Лермонтова с постсоветской творческой интеллигенцией было бы кощунством. Лермонтов обладал тяжёлым характером, который его в итоге и погубил, однако поэт, даже вляпавшись по молодости в глупую оппозиционность, всё же воевал за Россию на Кавказе, а не рассыпался мелким бесом перед представителями «цивилизации» из европейских государств.
И тем не менее, давайте всё же попробуем сдержать естественные эмоции, чтобы докопаться до причин некоторых провалов нашей культуры.
Вот у нас есть советская классика, которая по известному недоразумению называется русской: недлинный перечень книг 19-го века, отобранный товарищем Крупской и прочими цензорами по принципу «абы против России». За редким исключением герои «классики» страдают, бунтуют, терпят несправедливости и плохо заканчивают. Часть «классики» состоит из книг идейных русофобов, таких как Некрасов, другая часть — из той части творчества великих русских писателей, в которой те не сочли возможным устроить хэппи-энд. Сколько-нибудь светлых книг про Россию 19-го века я так сходу и не вспомню: обычно в «классике» грязь, кровь, лицемерие, несправедливость, отрезанные поездом головы, страдания и нищета.
Теперь посмотрим на нашу потомственную творческую интеллигенцию, которая на этой «классике» росла, и которая, в отличие от условного сантехника Афони, гордилась тем, что знает книги из школьной программы чуть ли не наизусть.
При Брежневе наша интеллигенция держала, особо не скрывая, фиги в карманах, цепко впитывая всё, что только можно было притянуть против СССР. При Горбачёве интеллигенция фиги из карманов вынула, а при Ельцине помчалась дружить с американцами, брать у них деньги, сидеть перед ними на коврике у камина и, запрокинув голову вверх, радостно махать хвостом.
С годами я потерял уважение к этой части креативного класса, эти люди стали мне неинтересны. Внешне я вижу лощёного культурного человека с высшим образованием, который различает «надеть» и «одеть», который хорошо держится в кадре, который знает пару-тройку иностранных языков, имеет опыт преподавания в вузе и отлично разбирается в своей профессиональной области. Внутрь этой ухоженной оболочки, однако, загружена всего лишь очередная копия Павла Смердякова, с которым, при всей моей демократичности, мне совершенно не о чем говорить.
Так вот, коллеги. Как верно заметил один немецкий еврей, «практика — критерий истины». Если люди, которые растут на советском перечне русской классики, вырастают смердяковыми, идейными предателями Отечества и карикатурными западниками, может быть, нам пора уже этот советский перечень пересмотреть? Напомню, что деятельными русофобами были и составители «классического» перечня, заслуженные большевики. Стоит ли удивляться, что тщательно отобранные ими книги для воспитания школьников тоже в итоге приносят вред?
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →