Разработка новых лекарств стоит дорого. Это стандартная реплика, которой утешают себя простые американцы, разглядывающие цены в счёте из больницы. Напомню, элементарный ацикловир стоит 50 центов в России, но 662 доллара в США. Цитирую интересные цифры из письма читателя:
Ты пишешь, что лекарства в России стоят намного дешевле, чем в США (ссылка). Тут нужно добавить ещё одно слагаемое в рассмотрение. Почитай статью «Разработка лекарств» в Википедии — это чрезвычайно дорогостоящий процесс. Кандидаты на новое лекарство для лечения какого-либо заболевания теоретически могут включать от 5'000 до 10'000 химических соединений. В среднем около 250 из них показывают достаточную перспективность для дальнейшей оценки с помощью лабораторных тестов, мышей и других подопытных животных. Как правило, около десяти из них подходят для испытаний на людях. В 2016 году общие капитальные затраты производителя, имеющего лекарство, одобренное в ходе успешных испытаний фазы III, составили 2,6 миллиарда долларов (в долларах 2013 года), и сумма увеличивается на 8,5 % в год. Процесс занимает более 10 лет, а результат заранее непредсказуем.
Фактически, можно сформулировать так — расходы на производство уже разработанного лекарства составляют лишь небольшую долю от расходов на разработку лекарства — поскольку в эти расходы вынужденно включается целое море ненужных слагаемых (изучение химических соединений, которые в итоге оказываются имеющими слишком большие побочные эффекты по непонятной причине, а иногда и не эффективными). Искусственный интеллект пока не может предсказать, конкретное новое химическое соединение будет давать на человеке нужный эффект или нет, а также будет ли заодно давать побочные или нет.
Поэтому Россия, продавая лекарства по низкой цене, но непропорционально мало неся расходов на их разработку — в каком-то смысле находится в том же кресле, как при разработке софта. Если код разработал кто-то другой, а ты можешь его скачать и использовать в своей программе, это резко снижает твои расходы.
Поэтому, не отменяя важность того, о чём ты пишешь про недостатки медицинской системы США — всё же следует отметить, что кто-то должен и разрабатывать новые лекарства — а для этого и нести огромные расходы по разработке, а их откуда-то покрывать. Россия тут выступает точечно, США — полным фронтом. Ты изящно описал диалог фармацевтов, социалиста и американца — но что будет, если ты в диалог добавишь разработчика? Можно также добавить Минздрав РФ, который разрешает иногда производить дженерики, т.е. идентичные копии лекарств, разработанных за рубежом.
Действительно, нейросети уже сейчас приводят учёных в восторг. Вот, к примеру, свежая новость — ИИ определил новые мишени для десятков видов рака (ссылка). Это значительная часть черновой работы, которая позволит учёным сэкономить время на пустое перелопачивание миллионов заведомо провальных комбинаций.
Некоторые технооптимисты полагают, что когда у нас появится более мощный ИИ — может быть, в 2026 году — медицина за 10 лет пройдёт путь, который при иных обстоятельствах занял бы целый век (ссылка). Человечество получит кучу новых и безопасных лекарств от болезней, которые сейчас или сводят пациента в могилу, или причиняют ему значительный дискомфорт на протяжении всей жизни.
Лично мне такой прогноз кажется недостаточно основательным, однако, повторюсь, уже сейчас ясно, что ИИ может резко удешевить процесс разработки новых лекарств, причём не только на этапе поиска потенциальных мишеней, но и на этапе моделирования испытаний. ИИ сможет прокрутить на сервере почти полный цикл:
1. Найти слабое место у вируса.
2. Найти лекарство, которое будет бить вирус в это слабое место.
3. Смоделировать приём лекарства двуногим пациентом.
Понятно, что месяц работы суперкомпьютера под руководством небольшой команды медиков стоит значительно меньше, чем 10 лет «традиционных» слепых поисков новых лекарств.
Собственно, лекарства, разработанные ИИ, уже есть. Один из известных примеров — препарат от ISM018_055, который синтезировал доктор Жаворонков, основатель компании Инсилико Медицин. Это лекарство для лечения лёгочного фиброза — болезни, которая раньше считалась неизлечимой (ссылка). В статье по ссылке указано, что лекарство проходит вторую фазу клинических испытаний, однако статья старая, мартовская. В сентябре фаза IIа клинических испытаний была уже успешно завершена (ссылка).
Обратите внимание, что испытания нового препарата проводили в Китае. Это не случайно — в США медицина жутко коррумпирована, поэтому Китай сейчас потихоньку становится лидером в биотехнологиях (а Индия, в свою очередь, предлагает более дешёвые варианты несуразно дорогих американских препаратов — к примеру, таблеток от гепатита С).
Условный Пфайзер, конечно, делает благое дело — американские фармгиганты тратят примерно 15% дохода на разработку новых лекарств, и мы видим реальную отдачу от этих исследований. Однако если завтра извержение Йеллоустоуна или избрание Камалы Харрис выключат США из мировой экономики, без новых лекарств планета не останется.
Читатель указывает в письме, что в среднем одно новое лекарство обходилось недавно американским фармацевтам в 2,6 млрд долларов, а сейчас эта сумма ещё выросла. Охотно верю. Однако если снизим затраты в 10 раз за счёт того, что в Китае меньше коррупции, и ещё в 10 раз за счёт того, что черновую работу возьмёт на себя ИИ, мы увидим уже куда как более приятную цифру — допустим, 30-40 млн долларов за новый препарат. Человечество сможет получать новые лекарства тысячами, и как в этом новом мире будут выживать неуклюжие американские фармацевтические гиганты, большой вопрос.
Вместо завершения поста замечу, что ацикловир, который стоит в США 662 доллара, был разработан и запатентован ровно 50 лет назад, в 1974 году — его создательница давным-давно уже получила Нобелевскую премию и покинула нас, перейдя в мир иной. Куда бы ни шли несуразно большие суммы, которые американцы тратят на старые препараты, в фармацевтические лаборатории явно уходит только мизерная их часть.