Почему коммунисты 21-го века уважения не заслуживают

…Мало кто из них когда-либо держал в руках лопату или доил корову, но это не имело значения для группы польских аристократов и эстетов, пересекавших Атлантику в 1876 году, направляясь в Америку и, в конечном счете, в южнокалифорнийскую деревню Анахайм. Там они жили бы за счет крестьянского труда, на свободной земле, вдали от досягаемости русских и прусских оккупантов Польши, в гармонии с природой и друг с другом. Днем эти десять колонистов занимались бы своим урожаем, а ночью – искусством – литературой, музыкой, драмой, живописью, — и то, и другое процветало бы под калифорнийским солнцем…

…Как и Брук Фарм, польская колония состояла из представителей культурной элиты. Среди ее членов были Хелена Моджеевская, одна из самых знаменитых актрис Европы, и Хенрик Сенкевич, романист, который позже получит Нобелевскую премию по литературе. (Еще два известных художника, живописцы Станислав Виткевич и Юзеф Хелмонский, ушли из жизни незадолго до отъезда колонистов в Калифорнию). Их возглавлял муж Моджеевской Кароль Божента Хлоповский, самозваный граф и либеральный революционер, который, оставив привилегированную жизнь, присоединился к польскому восстанию 1863 года против русских и провел 20 месяцев в берлинской тюрьме…

…Вернувшись в Варшаву, колонисты экипировались для жизни на границе, купив тяжелые ковры, телескопы, аптечки и хирургическое оборудование. Они также приобрели оружие: кастеты, винтовки, шесть револьверов. Несколько парадоксально, но они, казалось, также ожидали жизни в домашнем комфорте, упаковывая свои книги, драгоценности и весь свой гардероб. Один только колонист заполнил два массивных сундука своей библиотекой из тысячи переплетенных томов…

…К сожалению, они были почти комично неподходящими для этой задачи, ослепленные своими романтическими представлениями о пастушеской жизни и не замечающие суровых реалий сельскохозяйственной работы. (Только Сыпневски имел какое-либо образование в сельском хозяйстве, и он был незнаком с уникальными климатическими и почвенными условиями Южной Калифорнии). Моджеевская, которая когда-то наслаждалась идеей жизни в палатках, сразу же была разочарована их арендованным деревянным домом, украшенным несколькими итальянскими кипарисами и штакетником. Хлоповский и Моджеевская делили одну спальню; их сын спал на диване. Двое мужчин спали в сарае. “Единственным преимуществом усадьбы, — вспоминала она позже, — был вид на горы Сьерра-Мадре на севере и хребет Санта-Ана на востоке”…

…собственные мемуары Моджеевской рисуют жалкую картину:

«Все казалось печальным провалом. У нас было несколько коров, но некому было их доить, и нам приходилось покупать молоко, масло и сливки у соседей. У нас были куры, но наши замечательные собаки регулярно поедали снесённые яйца. У нас был виноградник, на котором выращивался прекрасный мускатный виноград, но некому было его покупать, и часто люди приходили, чтобы без лишних церемоний наполнить им свои фургоны… Зайцы продолжали болеть, а наш озимый урожай ячменя быстро исчезал в кишках соседского скота».

Несмотря на неумелость колонистов, в конечном счете их эксперимент с утопической жизнью обрекли деньги. “Самой тревожной чертой этой буколической фантазии, — писала Моджеевская, — было быстрое исчезновение наличных денег и абсолютное отсутствие даже тени дохода”. К концу ноября коммуна потратила около 15 000 долларов – небольшое состояние по тем временам, и большая часть его принадлежала Хлоповскому, который изначально предложил идею создания коммуны…

…Когда казна истощилась, коммуна начала распадаться. Сначала Моджеевская поехала в Сан-Франциско изучать английский, а затем возобновила свою карьеру на сцене под упрощенным именем Хелена Моджеска. Сенкевич также уехал, написав несколько своих “набросков углем” в лос-анджелесском отеле Pico House, прежде чем вернуться в Европу. Хлоповски некоторое время жил лагерем в каньонах гор Санта-Ана, где он купил хижину, которая позже стала домом пары. (Каньон по сей день носит имя Модьески).