Владимир Путин справедливо заметил, что дела у российской экономики обстоят просто великолепно — если учесть, что Запад обрушился на нас всей своей карательной мощью. Пессимисты ожидали, что российская экономика просто схлопнется. Оптимисты предполагали, что мы выдержим, но нам будет очень больно и тяжело. Ошиблись и те, и другие — 23 тысячи западных санкции отскочили от нашей экономики, как ведро гороха от танковой брони. Цитирую президента (ссылка):
«Ситуация в экономике стабильная, больше тoго, она гораздо лучше того, что не только наши противники, но даже и мы прогнозировали», — сказал он, отвечая на вопросы журналиста Павла Зарубина. «В целом ситуация у нас не просто стабильная, а, я считаю, вполне удовлетворительная. Я скажу так аккуратно — если не хорошая», — добавил Путин.
Российский лидер подчеркнул, что в России один из главных макроэкономических показателей — безработица — находится на историческом минимуме. «Инфляция ниже ожидаемой и имеет, что важно, тенденцию к сокращению. Полагаю, что по результатам первого квартала текущего года она от сегодняшних 11,9% может приблизиться к 5%. А это очень важный показатель для того, чтобы обеспечить достойный уровень жизни людей и обеспечить их реальные доходы», — рассказал президент. Кроме того, по его словам, промышленное производство, сельское хозяйство, строительство в России также находятся на подъеме.
Добавлю конкретики про реальные доходы — реальные доходы россиян остались приблизительно прежними (ссылка). Ещё убедительнее Запад провалился на одном из главных направлений своей атаки, на валютном фронте. Курс рубля сейчас — 67 рублей за доллар. За день до начала СВО, 23 февраля 2022, курс рубля составлял 80 рублей за доллар. А ведь прошёл уже почти год, на отложенные последствия санкций надеяться наши доброжелатели уже не могут. Этот тайм Россия выиграла всухую.
За российскую экономическую победу благодарить следует нас, предпринимателей. После начала спецоперации мы проявили не только патриотизм, это понятно, но и умение решать проблемы, и способность держать удар. Пока Запад пытался перекрыть России кислород, отечественный бизнес находил обходные пути, импортозамещал санкционку и прибирал в свои заботливые руки брошенные пугливыми иностранцами заводы.
Рекомендую интервью с Дмитрием Белоусовым. Как и его знаменитый брат Андрей Белоусов, отвечающий в российском правительстве за экономический блок, Дмитрий Рэмович — практикующий экономист на службе у государства. При этом если зампред правительства Андрей Белоусов вынужден в силу своей должности быть предельно тактичным, то его брат может позволить себе выражаться более прямо. Цитирую (ссылка):
…Гораздо более неожиданной была скорость адаптации к внешнему шоку наших частных технологических компаний. Я не думаю, что здесь уместно называть фамилии, адреса и явки, но они не просто не растерялись, но отреагировали молниеносно и весьма эффективно. Обнаружилось, например, что в мире есть не только западная электронная база и не только китайский Huawei, который оказался не готов в новых жестких условиях сотрудничать с Россией. Есть китайский ноунейм, продукцию которого готовы быстро довести до минимально рабочей кондиции наши инженеры. Приходят иранцы и говорят: «Что, у вас какие-то проблемы с электронной базой? Вот, ребята, смотрите адрес на сайте, мы через эту фирмешку стабильно покупаем европейские микросхемы». И пока чиновники пребывали в состоянии прострации, думая, как и в каком объеме организовать параллельный импорт, частные игроки оперативно решали — и многие так или иначе уже решили — проблемы с организацией альтернативных каналов поставок, включая новые логистические схемы и новые схемы платежей.
<…>
В общем, уже к лету на кого из госменеджеров ни посмотришь, у всех тоска и беспросветный кризис (мне понравилось «у нас требования к импортным компонентам зафиксированы на уровне внутренних корпоративных стандартов»; отличные стандарты, здорово придумано!). На частников посмотришь — бодрые парни и блеск, азарт в глазах. Для них настали их девяностые, когда можно все, дороги открыты, ты самый крутой, если ты самый умный, быстрый, хитрый и ловкий. Плюс еще особый кайф, что при этом ты не дербанишь страну, а защищаешь и усиливаешь ее.
Впрочем, всё вышесказанное не означает, что проблем у России нет, и что мы вот сейчас всех шапками закидаем. Проблемы у нас есть, в том числе и в экономике, и даже конкретно в импортозамещении. А с остальными отраслями, — с наукой, например, — дела зачастую вообще обстоят неважно… отчасти по той причине, что учёные, в отличие от предпринимателей, часто принимают по отношению к Западу сервильную, опасливую позу. Цитирую из того же интервью:
…Есть и собственные ментальные ловушки. Например, радиотелескоп у нас в оперативном управлении по совместной российско-германской исследовательской программе. Но теперь мы не можем им пользоваться — немцы запретили. Хорошо, а что будет, если вы продолжите работать с телескопом без разрешения? А нам не дадут публиковаться, да и вообще это непорядочно. «Синдром отличника». Но, по идее, функция науки — это не публикация в хорошем журнале, а исследования. Формируй себе научную программу и смотри (в данном случае слушай) любую звезду. Но это очень серьезный психологический, отчасти экзистенциальный вызов.
И понятно, откуда он взялся. Российская наука, по крайней мере в части естественно-научных дисциплин, была частью глобальной, шла преимущественно в русле проблем и повестки, определяемой за пределами РФ. И теперь, когда произошло отсечение от «прекрасного западного мира», у многих возник ступор, паралич воли и смыслов дальнейшей деятельности…
Давайте посмотрим, какой научно-технический комплекс мы имеем сегодня. Сильные его стороны — довольно многочисленная, шестая в мире «армия» исследователей (406 тысяч человек, это уровень Германии, Кореи, Великобритании, Франции) и заметный абсолютный масштаб внутренних расходов на исследования и разработки — 42 млрд долларов в расчете по ППС, по этому показателю мы десятые в мире, между Тайванем и Италией. Но вот уровень концентрации расходов на НИОКР в расчете на одного исследователя существенно ниже уровня, обычного для технологически развитых стран. Это результат сочетания избыточно широкого спектра приоритетов при ограниченном, причем преимущественно государственном, финансировании. Пропорция между государственным и частным финансированием НИОКР в России 70 на 30, сильнейшее смещение в пользу государства. Даже в «социалистической» Белоруссии 50 на 50…
Фундаментальная академическая наука ориентирована в значительной степени на работу по международной повестке дня с критерием успешности в виде участия в международных проектах и публикаций в рейтинговых, а они преимущественно западные, научных журналах. Сфера проектной, прикладной науки и технологий государственных научных центров и госкорпораций ориентирована на реализацию задач, ключевых с точки зрения государства. Но очень слабо связана со спросом на технологические инновации со стороны основной массы производств, и еще слабее — со спросом со стороны нового технологического бизнеса…
Проблема нашего экспертного сообщества в том, что мы ленивы и нелюбопытны. За последние двадцать-тридцать лет новые индустриализирующиеся страны предлагают целый веер оригинальных моделей работы научно-технологического сектора, о которых мы не имеем вообще никакого представления, а Запад брезгует интересоваться. Мы не знаем, как индустриализируется Турция, а как Таиланд. Крайне отрывочные представления у нас об Иране. Почему и как именно Ирану удалось локализовать сименсовские газовые турбины большой мощности, а нам не удалось? У них целые отрасли построены, пока мы резервы копили и с «голландской болезнью» боролись.
Мы совсем карикатурно воспринимаем Северную Корею, создавшую ядерное оружие и совершенствующую средства его доставки. У них вон в войсках связь тактическая на современном уровне имеется, к примеру, — но не будем о грустном… Там экономическая реформа идет, этакий оригинально сконструированный «нэп без нездоровых излишеств» — мы этого не видим. Очень активные — и разные, есть на что посмотреть — процессы промышленно-технологического развития идут в Пакистане, во Вьетнаме, в Индонезии, в Египте. Заметьте, все эти страны наши если не союзники, то как минимум ситуативные партнеры, и их опыт, чтобы продуктивно взаимодействовать, нужно внимательно изучать. А не повторять, что, если у вас нет сотрудничества с Америкой, значит, нет и технологического развития. Этот тезис давно устарел. Мир стал другим…
Подводя итог, российские бизнесмены — молодцы. Полагаю, по итогам СВО отношение к бизнесу в стране должно измениться, так как на российских бизнесменов общество и государство могут твёрдо положиться, чего, к сожалению, нельзя сказать о представителях всех других профессий.
Пожалуй, этого следовало ожидать. В предпринимательской среде отбор идёт по результату: если ты плохо работаешь, ты теряешь деньги и выходишь из игры. Во многих других сферах отбор идёт по принципу близости к начальству, по умению красиво себя подать. Поэтому, когда начинаются реальные проблемы, «некоммуникабельные» бизнесмены с честью выдерживают испытание, тогда как лощёные сановники, — в том числе и от науки, — начинают наперебой искать оправдания своим закономерным неудачам.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →