Перспективы распада США на несколько государств

Название: Распад Америки? Это не так уж притянуто за уши.

Подзаголовок: Тексит. Новая Калифорнийская республика. Опросы в США показывают решительную поддержку разделения нации по сине-красным линиям.

Автор: Макс Гастингс.

Мы знаем, что живем в странные времена. Однако, особенно для нас, иностранцев, почти непостижимо видеть фотографии американских демонстрантов, размахивающих плакатами в поддержку «Тексита» (отделения Техаса) или Новой Калифорнийской Республики. Когда половина развивающегося мира изо всех сил пытается попасть в США, все ещё воспринимая их как рай на земле, как слово «отделение» могло дойти даже до границ политических дебатов?

Тем не менее, недавний опрос Университета Вирджинии показал, что 52 % избирателей Дональда Трампа теперь «в некоторой степени» выступают за то, чтобы контролируемые республиканцами штаты «вышли из союза, чтобы сформировать свою собственную отдельную страну», в то время как 41 % избирателей Джо Байдена придерживаются той же позиции в отношении синих (демократических) штатов.

В прошлом году Фрэнк Бакли, консервативный профессор права Университета Джорджа Мейсона, опубликовал книгу, в которой утверждал, что США «созрели для отделения … Многое можно сказать в пользу американского разрыва». Тем временем представитель левого крыла Ричард Крайтнер, автор статьи для The Nation, написал «Разбей это», в которой утверждается, что американцы должны или завершить работу по восстановлению после Гражданской войны, или «полностью отказаться от Союза».

Существует растущая литература о неосецессионизме (разделении) на правой части политического спектра, от таких организаций, как Blaze Media Гленна Бека и Институт Клермонта. «Сегодня в Америке мы имеем, по сути, две конкурирующие, радикально разные взаимоисключающие концепции Добра, справедливости и надлежащей роли государства в его взаимодействии со своими гражданами», — пишет Дэвид Рибой из Клермонта.

«Если мы не согласимся по этим важным вопросам, которые обязательно проявятся в каждом политическом вопросе, большом или малом», — добавляет он, — «какая сильная сила может объединить нас? Или, чтобы задать вопрос, который, возможно, более уместен — может быть, не сегодня или завтра, но скоро: какая сила может помешать нам расстаться?».

Это кажется важным и в то же время пугающим заявлением. Рибой – крайне консервативный голос, но в глазах многих посторонних это голос всей Республиканской партии. Его определение истины кажется чем-то совершенно отличным от определения демократов, возможно, даже непримиримым.

Некоторые канадские друзья, серьезные люди, которые ни в малейшей степени не склонны к сенсациям, сказали мне на этой неделе, что они искренне нервничают по поводу возможностей, которые наклюнутся, если Дональд Трамп или клон Трампа станет президентом в 2024 году. Они спрашивают: может ли вспыхнуть насилие, из-за которого отделение станет серьезной проблемой? Что это может означать для Канады, где Квебек уже наполовину вышел из состава страны, а Альберта играет с такой идеей?

Прежде чем рассматривать прошлое и будущее, давайте признаем, что мы говорим о возможностях, а не о вероятностях, ни одна из которых не является непосредственной. Но за последние полвека мы видели так много поразительных событий, большинство из которых едва ли можно было предсказать, что кажется глупым что-либо исключать.

Поскольку наши собственные воспоминания относительно коротки, мы забываем, насколько сильно границы многих наций расширились и уменьшились, иногда сдвигаемые внешней агрессией, а чаще желаниями отдельных слоев их собственного народа. Возьмем Пакистан. Когда Индия была разделена перед уходом британцев в 1947 году, из мусульманской северо-западной и восточной Бенгалии было создано единое государство, две части которого географически разделены более чем на 1000 миль.

Как тележурналист Би-Би-Си четверть века спустя, я был свидетелем колоссальных политических потрясений в Восточном Пакистане – взрыва сепаратистского движения, спровоцировавшего жестокие репрессии со стороны Западного Пакистана, затем войны, в которой Индия присоединилась к сепаратистам, чтобы изгнать западную армию, и, наконец, создания нового государства Бангладеш, сегодня с населением 165 миллионов человек.

Для меня, британца, ближе к дому борьба за независимость Ирландии, которая сыграла кровавую роль в нашей истории и ещё не полностью закончилась. В течение четырех столетий наши монархи и более поздние политики рассматривали «Британские острова» как единое целое и яростно подавляли ирландские движения за свободу. В начале 20-го века Консервативная партия Великобритании поддержала протестантов Ольстера, угрожая силой оружия противостоять предложениям либерального правительства предоставить Ирландцам самоуправление.

Почему они приняли эту безрассудную, неконституционную точку зрения? Потому что эти вельможи-тори верили, что если Ирландия отделится, это будет сигналом к началу распада Империи. Пока что их план работает: и по сей день остов Северной Ирландии, в которой доминируют протестанты, остается привязанным к Великобритании и центром политической борьбы, а шаткий мир находится под угрозой из-за Брекзита.

Есть много других примеров объединения и распада современных государств. Подумайте о Советском Союзе, который распался три десятилетия назад и который президент России Владимир Путин стремится восстановить. Чехословакия была создана в октябре 1918 года на руинах империи Габсбургов, затем в 1993 году разделилась на Словакию и Чехию. Норвегия была объединена с Данией в течение четырех столетий, пока в 1814 году вместо этого не была присоединена к Швеции. Этот брак закончился мирным разводом в 1905 году.

Многие государства, границы которых были установлены европейскими колониальными державами, с тех пор пересмотрели их или сегодня пытаются это сделать. Сингапур управлялся британцами как часть Малайи более века и стал частью независимой Малайзии в 1963 году. Два года спустя, после этнической вражды между малайцами и доминирующими в Сингапуре китайцами, остров был отторгнут от Малайзии и с тех пор процветает как независимая республика.

Вышесказанного должно быть достаточно, чтобы напомнить нам, насколько подвижными могут быть национальные границы, ещё до того, как мы начнем говорить о каталонском сепаратистском движении Испании, о шатких отношениях Франции с Эльзас-Лотарингией или о сомнительных перспективах того, что Нигерия останется унитарной нацией, кроме как силой оружия. Даже сейчас Эфиопия раздираема кровопролитием между соперничающими силами регионов Тыграй, Амхара и Афар.

Почему США должны быть другими? Этот вопрос может показаться абсурдным, особенно по сравнению с упомянутыми выше постколониальными распадами. Но подумайте: за последние 250 лет Америка неуклонно расширялась, поскольку все больше людей стремились получить привилегию участвовать в одном из самых успешных экономических, политических и социальных экспериментов в истории планеты. Подумайте о Техасе и Западе; о переходе стольких территорий в штаты (отмеченном пышно и незабываемо, в случае Оклахомы в 1907 году, Роджерсом и Хаммерштейном); присоединении Аляски и Гавайев. (В 1946 году некоторые сицилийцы даже обратились к президенту Гарри Трумэну с просьбой разрешить их острову присоединиться к США).

Почему это расширение не могло быть частично обращено вспять? США всегда были раздираемы политическими разногласиями, глубокими расхождениями во взглядах на то, как хотят жить граждане разных регионов. На протяжении более чем двух столетий то, что объединяет американцев, оказывалось сильнее, чем то, что их разделяет. Но если это изменится, вполне возможно, что некоторые части страны могут решить пойти своим путем. Например, наиболее очевидно, Калифорния — с её пятой по величине экономикой в мире.

Чтобы иметь какие-либо перспективы реставрации мирного центра в американской политике, важнейшим первым шагом — опять же, в глазах посторонних — должно быть разоружение граждан, чего не произойдет. Более того, как бы ни была приукрашена проблема, в основе разделения Америки лежит проблема расы или белого трайбализма, поляризация становится невообразимо хуже, чем я мог себе представить, когда жил во все более либеральной Америке середины 1960-х годов.

Появляются новые виды сегрегационных движений, некоторые из которых созданы левыми. Калифорния, Нью-Йорк, Миннесота, Вермонт и Коннектикут ограничили торговлю с Северной Каролиной после того, как там был принят закон, требующий, чтобы люди пользовались общественными ванными комнатами в зависимости от их пола при рождении. Калифорния также запретила оплаченные государством поездки своих сотрудников в штаты, которые считаются дискриминационными по отношению к лесбиянкам, геям, бисексуалам или трансгендерам.

Накатывает такая волна гнева, что невозможно предсказать, чем это может закончиться. Сотни миллионов из нас по всему миру не имеют права голоса, но, чёрт возьми, у нас есть своя собака в драке, потому что США – единственная сверхдержава, которая у нас есть, чтобы служить знаменосцем Свободного мира, против все более агрессивных авторитарных держав, в первую очередь Китая и России.

Председатель Китая Си Цзиньпин и Путин, конечно, приветствовали бы разделение США. Русские посредством своих онлайн-атак способствуют любым формам разрушения в западном мире, включая напряженность в союзе.

Одной из главных причин, по которой я выступал против выхода Великобритании из Европейского союза, была вероятность того, что этот вопрос будет влиять на нашу политику в течение целого поколения, предоставив взамен весьма скудные выгоды. Пока что так оно и выходит. То же самое возражение относится и к возможному — даже вероятному — выходу Шотландии из состава Великобритании: наше правительство годами не будет предпринимать ничего другого, кроме как спорить с Эдинбургом о разделе активов и ресурсов.

То же самое в значительной степени применимо и в случае отделения штата США. Обширность зоны свободной торговли, которой является Америка, стала решающей силой в формировании ее динамики, наращивании ее экономической мощи.

Однако аргументы такого рода не имеют большого веса для сепаратистов. Организатор Техасского националистического движения Джо Шехан говорит: «Я рассматриваю Тексит скорее как способ создания… оплота, бастиона или убежища, которые могут остановить сползание в хаос, потому что я вижу, что это происходит… У меня три дочери, но у меня 64 сына, потому что я тренер… Я забочусь о них и забочусь об их семьях».

Националисты штата все еще вдохновлены экспериментом Республики Техас 1836-44 годов, который начался с выступления Уильяма Б. Трэвиса, Джима Боуи, Дэви Крокетта и еще около 200 человек в Аламо. Тем не менее историки в основном помнят независимый Техас как страну, которая вновь ввела рабство, отмененное Мексикой, и совершила жестокое насилие по отношению к мексиканцам и коренным народам.

Если энтузиасты Тексита когда-нибудь добьются своего, США попрощаются с 29 миллионами человек и девятой по величине экономикой в мире, а также с почти 40 % добычи нефти в США и четвертью её природного газа.

И все же в истории бывают моменты, когда страсти побеждают не только национальные интересы, но и личные интересы, логику, разум. Один из моих любимых историков, канадка Маргарет Макмиллан, считает, что длительные периоды мира и процветания способствуют потворству своим желаниям, что может нанести неисчислимый вред обществу. Возможно, сегодня мы сталкиваемся с такой угрозой. Люди начинают полагать, что они могут получить все политические вещи, которые они хотят, бесплатно, подобно тому, как британские брекситисты обманывали себя, когда пять лет назад проголосовали за выход из Евросоюза. Увы, это не так.

Очевидно, что никакое разделение США не является неизбежным. Но такое развитие событий стало возможным, как это, конечно, было не так давно, на рубеже тысячелетий. Его стоимость, если бы это произошло, была бы значительно выше не только для США, но и для всего западного мира, чем любой простой распад Великобритании или даже Европейского союза.