Империя на пике могущества, Николай I о поляках и отношение финнов к России

По населению Российская Империя занимала третье место – впереди были Цинский Китай и Британская империя (включая Индию). И хотя у нас была самая мощная сухопутная армия в мире, британский флот был гораздо мощнее российского. Удобных незамерзающих выходов к морю у России почти не было. Добираться до Аляски и обратно приходилось в ходе продолжающихся 2-3 года кругосветных плаваний, либо столь же долгих поездок по суше через Сибирь.

Произошедшее в середине 19 века относительное политическое ослабление России, а также определённое экономическое отставание от Западной Европы принято связывать с более низким уровнем технологий и крепостным правом, и винить в этом лично правившего тогда Николая I.

Обвинения эти, по большей части, несправедливы: в николаевское царствование, благодаря постепенному ограничению крепостничества, доля крепостных крестьян в населении существенно сократилась, и к моменту отмены крепостного права она составляла лишь около трети. Также Николай I предпринял колоссальные усилия по развитию технического образования, по строительству промышленности, портов, шоссе и железных дорог:

https://ruxpert.ru/Крупные_российские_проекты_(Николай_I,_1825-1832)
https://ruxpert.ru/Крупные_российские_проекты_(Николай_I,_1832-1843)
https://ruxpert.ru/Крупные_российские_проекты_(Николай_I,_1843-1855)

К сожалению, на отставание от Британии, Франции и Германии сыграла, в первую очередь, наша обширная география. За пару-тройку десятилетий почти вся Западная Европа покрылась тогда сетью железных дорог, что резко подняло эффективность экономики.

При огромных российских расстояниях и при нашем суровом климате осетенение страны железными дорогами шло гораздо дольше и обходилось во много раз дороже. Построить Транссиб — железнодорожную магистраль через всю страну — удалось только в начале 20 века, на полвека позже, чем были построены магистрали, пересекающие основные европейские страны.

Что касается флота, то повторюсь, с удобными выходами к морям дела обстояли не очень: до ближайших к Европе почти незамерзающих портов надо было ещё проложить железнодорожные линии. Конечно, внутри России была обширная сеть рек и каналов, но они зимою замерзали.

Уголь — главное топливо той эпохи, приходилось добывать на Урале либо на малоосвоенном в середине 19 века Донбассе — то есть очень далеко от основных центров сосредоточения населения и экономики. В Англии, Франции и Германии, напротив, уголь был прямо под рукой, расстояния были короткими, а порты незамерзающими. У англичан и французов также был бонус в виде колоний, куда можно было сбывать товар, не особенно заботясь об их развитии.

О причинах экономических трудностей поздней Российской Империи на Руксперте есть весьма подробная статья:

https://ruxpert.ru/Причины_кризиса_Российской_Империи

Проблемы, впрочем, были решаемыми, однако на всё требовалось время. После дорогостоящей прокладки первоначальной опорной сети железных дорог, после полноценного освоения угля Донбасса, после изобретения ледоколов и строительства мощных портов в Петербурге и Одессе дальнейшее экономическое развитие страны становилось уже гораздо проще.

По общей величине экономики к началу 20 века Россия была примерно на одном уровне с Германией и Францией, занимая 4-5 место в мире. Однако из-за быстрого демографического роста в пересчёте на душу населения россияне жили не столь богато – всего лишь на уровне тогдашней Японии. Тем не менее система образования тоже быстро развивалась: к началу Первой мировой войны школами было охвачено почти всё молодое поколение, а общая грамотность была бы достигнута где-то в 1920-х годах. По числу студентов, обучаемых инженерными вузами, Россия перед революцией вышла на первое место в Европе.

Таким образом, вынужденное отставание середины 19 века к началу века 20-го было в целом преодолено (да и отставание имело место почти исключительно от передовых морских держав, которым просто чуть больше повезло с географией в конкретный исторический момент).

20-й век должен был стать эпохой экономического триумфа России, соединённой, наконец, железными дорогами, с огромным и всё более образованным населением. Увы, что было дальше, вы и сами прекрасно знаете. Накопленный царями потенциал был использован далеко не лучшим образом.

Да, я знаю, Европа несправедлива в отношении меня. Обоих нас, моего брата Александра и меня, подвергают ответственности за то, чего мы оба не делали. Не нам принадлежит мысль о разделе Польши: это событие уже стоило Европе многих хлопот, пролило много крови и может пролить ещё; но не нас следует упрекать в том. Мы должны были принять дела такими, какими их передали нам.

Я имею обязанности, как император российский. Я должен остерегаться повторения тех ошибок, которые породили нынешнюю кровопролитную войну. Между поляками и мной может существовать лишь полнейшая недоверчивость (méfiance absolue). Привожу доказательства: покойный брат мой осыпал благодеяниями королевство Польское, а я свято уважал всё, им сделанное. Что была Польша, когда Наполеон и французы пришли туда в 1807 году? Песчаная и грязная пустыня. 

Мы провели здесь превосходные пути сообщения, вырыли каналы в главных направлениях. Промышленности не существовало в этой стране; мы основали суконные фабрики, развили разработку железной руды, учредили заводы для ископаемых произведений, которыми изобилует страна, дали обширное развитие этой важной отрасли народного богатства. Я расширил и украсил столицу; существенное преимущество, данное мной польской промышленности для сбыта её новых продуктов, возбудило даже зависть в моих других подданных. Я открыл подданным королевства рынки империи; они могли отправлять свои произведения далеко, до крайних азиатских пределов России. Русская торговля высказалась даже по этому поводу, что все новые льготы дарованы были моим младшим сыновьям в ущерб старших сыновей.

Вы ответите, что это только материальные благодеяния, и что в сердцах таятся другие чувства, кроме стремлений к выгодам. Очень хорошо! Посмотрим, не сделали ли мы, мой брат и я, всего возможного, чтобы польстить душевным чувствам, воспоминаниям об отечестве, о национальности и даже либеральному чувству. Император Александр восстановил название королевства Польского, на что не решался даже Наполеон. Брат мой оставил за поляками народное обучение на их национальном языке, их кокарду, их прежние королевские ордена, Белого Орла, святого Станислава и даже тот военный орден, который они носили в память войн, ведённых с вами и против нас. Они имели армию, совершенно отдельную от нашей, одетую в национальные цвета. Мы наделили их оружейными заводами и пушечными литейнями. Мы дали им не только то, что удовлетворяет все интересы, но и что льстит страстям законной гордости: они нисколько не оценили всех этих благодеяний. Оставить им всё, что было даровано, значило бы не признать опыта. Мои-то дары они и обратили против своего благодетеля. Прекрасная армия, так хорошо обученная братом моим Константином, снабжённая вдоволь всеми необходимыми предметами, вся эта армия восстала; литейни, оружейные заводы, арсеналы, мной же столь щедро наполненные, послужили ей для того, чтобы воевать со мной. Я в праве принять предосторожности, чтобы предупредить повторение случившегося. <…>

Могу утверждать с полной искренностью, мы осыпали поляков всякого рода благодеяниями; могу сказать их самым восторженным сторонникам: найдите мне, в какое угодно время, под русским ли владычеством, в эпоху ли герцогства Варшавского, в пору ли буйного избирательного королевского правления, Польшу, более богатую, лучше устроенную, с более превосходной армией, с более цветущими финансами, с более развитой промышленностью перед Польшей в царствование императора Александра и моё. Поляки не оценили всех этих преимуществ; доверие навсегда разрушено между ими и мной…