Главная ошибка всех этих площадных крикунов, страдальцев по доле народа, заключается в предположении, будто народу не хватает каких-то практичных, приземлённых вещей. Еды, медицины, тёплой одежды, прочего скучного. Как верно заметил Достоевский, «социалисты дальше брюха не идут».
Когда ребёнку на день рождения вместо коробки с Лего дарят новые тёплые штаны, ребёнок сильно расстраивается. Когда ребёнка вместо цирка ведут к зубному, он расстраивается ещё сильнее. С точки зрения дурака всё должно быть наоборот, так как штаны и зубы важны, а игрушки и развлечения — второстепенная мелочь, которой можно спокойно пренебречь.
С годами ребёнок становится выше и толще, он заканчивает вуз и устраивается на работу. Однако внутри любого взрослого, даже лысого и седобородого, по-прежнему сидит тот же самый ребёнок, который при выборе между Лего и новыми тёплыми штанами без колебаний тяняется к игрушке. Меняются только сами игрушки. Для взрослого манящей игрушкой может быть, например, мотоцикл, или отпуск на Таиланде, или новый айфон, или ещё какое-нибудь буржуазное излишество.
Раньше было принято шутить про дыры в земле, которыми сельские жители пользуются вместо комфортабельных туалетов. Сейчас у нас уже тридцать лет как капитализм, и потому все желающие успели уже поставить себе септики, однако в нулевые годы многие могли себе позволить такие траты только с большим трудом. Горожане с удивлением рассказывали: приехал к другу в деревню, у него на улице дощатый сортир, но на стене комнаты висит огромная плазма. С их точки зрения, сельскому жителю следовало не покупать плазму, но заняться сначала обустройством комнаты уединения. С точки зрения самого сельского жителя, приоритеты стоят иначе — сначала престиж и развлечение, только потом бытовой комфорт.
Правило универсально и не зависит от уровня достатка. Белые цивилизаторы рассказывают, что помогать африканцам деньгами нельзя. Нужно прямо раздавать им необходимые вещи — обувь, одежду, крупу. Если доверить неграм деньги, чтобы они купили всё сами, негры останутся босыми и голодными, а выданные деньги потратят на что-нибудь крутое и бесполезное, типа стеклянных ожерелий.
Теперь, когда мы всё это проговорили, посмотрим на свежую новость из Японии. Продажи роскошных автомобилей резко выросли, пробив рекорд 1988 года, эпохи мыльного пузыря:
https://t.me/toyama_tokanava/451
Сейчас, когда ограничения постепенно снимают, многие хотят себя порадовать и бронируют путешествия по стране и миру, а некоторые покупают дорогие часы и иномарки.
По данным Японской ассоциации импортеров автомобилей (JAIA) спрос на машины дороже 10 миллионов иен (90 тысяч долларов) в августе этого года вырос на 37,2% по сравнение с тем же периодом в прошлом году. А продажи «Порше» и «Феррари» в этом году вообще самые высокие с 1988 года.
Конечно, такие машины скупают не рядовые клерки. Менеджер одного из автосалонов дорогих иномарок в Йокогаме рассказывает, что такие машины (стоимостью от 10 до 20 миллионов иен) скупают в основном состоятельные клиенты из центрального Токио, которые переезжают в пригород. Один его клиент из Токио купил голубой «Порше», чтобы он подходил к его новому дому в Камакуре, откуда виден океан.
По идее, такое «потребление из мести» должно стимулировать экономику.
Вопрос в том, продолжат ли японцы тратить, или начнут снова копить из-за страха возможных катаклизмов в будущем.
Ковид не сделал японцев богатыми. Продажи обычных машин, нужных для перемещения собственной задницы из точки Ичи в точку Ни упали на треть. Какие-то деньги на счетах у японцев есть, — они не могли нормально тратить их во время карантина, — однако в целом финансовое положение среднего японца стало хуже.
Вместе с тем, если мы посмотрим на историю человечества, мы обнаружим, что после войн и эпидемий неизбежно следуют периоды безудержного потребления. Устав жить практично, устав экономить и напрягать силы ради сохранения жизни и здоровья, люди идут вразнос, компенсируя себе годы терпения годами расточительной беспечности. К примеру, Первая мировая война и эпидемия испанки подготовили почву для «ревущих двадцатых» или, как ещё называют это десятилетие, «века джаза». Американцы с европейцами начали жить одним днём, как в рекламе какой-нибудь ядовитой дряни по телевизору. Деньги лились рекой, мысли о будущем почитались скучными, юные флэпперы брали пример с крыловской Стрекозы. Излишне напоминать, что в конце ревущих двадцатых пришло ожидаемое похмелье, биржевой крах ознаменовал наступление Великой депрессии…
Люди не так уж сильно изменились за прошедшие 100 лет. Мы свыклись с коронавирусом, как свыкаются с гололёдом жители северных городов — сделав прививку и положив маску в карман, мы вернулись примерно к тому же распорядку жизни, что и в светлом 2019 году. Уроки истории подсказывают, что теперь у нас впереди новая версия ревущих двадцатых — уставшие от психологического давления люди вырвутся, наконец, на улицы со стремлением спустить свои деньги на что-нибудь совершенно излишнее.
Пожалуй, можно было бы покупать акции продавцов роскоши, если бы не одно отличие от 1920-х. Эпоха ПОПС подходит сейчас к своему логическому завершению, навес напечатанных денег прорвал ограждение и вырвался в реальный мир. Недавно в разы подорожала древесина, сейчас чуть ли не в десять раз поднялись цены на газ. И это только верхушка айсберга, которую показывают нам ленивые журналисты — подобные выплески инфляции наблюдаются сейчас повсеместно, на самых разных рынках.
Похоже, мы входим уже в последнюю стадию мирового финансового кризиса, в гиперинфляцию доллара. Это значит, что потребительский запой навряд ли удастся растянуть на целых десять лет. Не успев как следует отогреться от коронавирусного карантина, жители Запада обнаружат, что теперь их зарплаты хватает только на макароны с солью и на подписку на Нетфликс.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →