1. Широко распространёно мнение, согласно которому упадок отечественного кино произошёл по вине перестройки и лихих девяностых. Мол, сначала разрешили снимать чернуху и клеветать на советскую действительность, а потом и вовсе прекратили давать деньги на важнейшее из искусств. В действительности, однако, советский кинематограф начал своё падение в бездну ещё при дорогом Леониде Ильиче:
https://www.forbes.ru/mneniya/opyty/26974-oshibki-v-stsenarii
…систему кинопроката СССР погубили не ельцинские реформы, а обширное жилищное строительство и распространение цветных телевизоров. Жители большой страны теперь не бежали из коммуналок в кино, а проводили время в отдельных квартирах, у личных экранов. С начала 1980-х советская киносеть перестала быть рентабельной. Посещаемость кинотеатров упала почти в полтора раза.
Аналогичный кризис еще с конца 1960-х годов переживал кинопрокат в западных странах. Карен Шахназаров вспоминает, как в 1983 году он впервые попал за границу, в ФРГ: «Денег было мало, но мы с Павлом Чухраем собрали немного и пошли в кино, на фильм с Чаком Норрисом. У меня был настоящий шок: в большом современном зале сидело всего восемь зрителей!» Однако американский (к примеру) кинопрокат, принадлежавший частному капиталу, быстро отреагировал на вызов. Нерентабельные (прежде всего, большие) кинотеатры закрывались. Ставка была сделана на небольшие мультиплексы: 5–6 залов на 15–60 посадочных мест, богатый репертуар, система нон-стоп-показа (когда бы ты ни пришел, до ближайшего сеанса остается не более 30 минут), кафе, игровые автоматы.
Общепринятым стало размещение мультиплексов в крупных торговых комплексах, чтобы в выходные вся семья могла совместить приятное с полезным: купить продуктов на неделю и посмотреть боевик. Благодаря переоснащению (новое проекционное оборудование, система стереозвука Dolby Surround) качество демонстрации фильма в кинотеатре превысило качество домашнего видео.
Ничего подобного неповоротливый бюрократический аппарат Госкино СССР не предпринимал, действуя по инерции, заданной в «золотые» 1960-е годы.
Например, в спальных районах больших городов в обязательном порядке строили огромные однозальные кинотеатры — пусть эти залы не заполнялись никогда, против плана развития микрорайона не попрешь. К началу 1980-х было построено около 3000 кинотеатров вместимостью от 400 до 1200 посадочных мест, повисших тяжким грузом на бюджете Госкино. В 1985 году прокатные сборы киносети составили 935 млн рублей, расходы на содержание кинотеатров — 1,1 млрд рублей. У Госкино больше не было денег на масштабные постановки, вместо эпопей и приключенческих лент на экраны пошли камерные мелодрамы и эксцентрические комедии.
Чиновники от кино говорили о необходимости расширения производства телефильмов и постепенном сокращении кинопроката (предполагалось, что к началу 1990-х средний гражданин СССР будет посещать кинотеатр 12 раз в год). Но, как выяснилось, это был оптимистический сценарий. Одновременное падение доходов от экспорта нефти (с 1980 по 1988 год цена нефти уменьшилась в 3,3 раза) и — пусть и несопоставимых с ними — доходов от продажи водки (знаменитая антиалкогольная компания Горбачева) и от проката кино привело к масштабному бюджетному кризису конца 1980-х, который Советский Союз не пережил. После краткой агонии «кооперативного кино» умерла и советская киноиндустрия.
Полагаю, многие согласятся с тем, что лучшие годы советского кино пришлись на конец 1950-х, 1960-е и, отчасти, на 1970-е — именно тогда снимались дорогие нашему сердцу комедии и наиболее масштабные фильмы-эпопеи. Но уже ближе к концу 1970-х общий уровень начал падать. Голливуд в эпоху «Звёздных войн» и «Терминатора» начал резко обгонять советскую кинопродукцию как в техническом отношении, так и в плане зрелищности. Вокруг советского кино не было и не могло быть экосистемы декораций и спецэффектов — советские режиссёры распоряжались совершенно нищенскими по западным меркам бюджетами, они не могли себе позволить ни слепить реалистичного инопланетянина, ни хотя бы взорвать автомобиль.
Казалось бы, чтобы избежать деградации, достаточно было вовремя принять ряд простых и очевидных решений: во-первых, закрыть или перепрофилировать нерентабельные кинотеатры, во-вторых, переориентировать студии на производство телевизионного контента, в-третьих — сконцентрировать усилия на выпуске фильмов для той аудитории, которая делает кинотеатрам основную кассу (боевики и фантастика для детей и подростков, романтические фильмы и комедии для молодых людей).
Однако в советской экономике, которая к 1980 году уже должна была стать коммунистической, такие элементарные шаги оказались невозможны. Закрыть кинотеатры было нельзя всё по тем же причинам, почему в СССР десятилетиями не закрывались убыточные неэффективные заводы — массовое лишение людей работы противоречило идеологии пролетарского государства, для которого всеобщая занятость была важнее эффективности. Перестроить кинотеатры в торгово-развлекательные комплексы также было нельзя — без снятия запретов на частный бизнес это попросту не сработало бы.
Наращивание производства ТВ-контента предполагало открытие новых телеканалов и расширение рамок свободы слова — однако коммунистическая цензура к такому была совершенно не готова.
Выпуск фильмов под конкретную аудиторию требовал хорошей работы с этой самой аудиторией. Однако социологии, опросов и маркетинговых исследований в СССР практически не существовало («Мы не знаем общества в котором живём», честно говорил товарищ Андропов).
Цели отбить затраты и обеспечить общую рентабельность кинопроизводства у советских «продюсеров» и режиссёров, в общем-то, почти и не стояло – их заработки не зависели напрямую от успеха картины, главное было просто регулярно выбивать государственные деньги на свои проекты (чем динозавры и эпигоны нашей киноэлиты до сих пор и занимаются).
Советское кино успешно развивалось по экстенсивной модели – ровно вплоть до того момента, пока продолжался общий рост кинорынка за счёт строительства новых залов и прироста населения. Однако как только появился и хоть немного окреп конкурент в виде телевидения – оказалось, что даже в рамках такой слабенькой и регулируемой домашней конкуренции коммунистический кинематограф начал сдуваться. Когда же люди получили широкий доступ к западному кино и телевидению, к видеомагнитофонам и компьютерным играм – то произошёл быстрый обвал.
2. Дискуссионное мнение от читателя на Дзене, который считает, что советский культурный экспорт на Запад был куда слабее, чем западный культурный экспорт в СССР:
https://zen.yandex.ru/media/makarenko/deficit-i-inostranscina-kak-prichiny-kraha-sssr-613e02dcd7e4302ca720ab87#comment_934088322
Дмитрий Шайтура: Железный занавес работал в обе стороны. В нашу сторону, кстати заметно слабее. Битлов или Дип Пёрпл у нас знали куда больше народу, чем «Самоцветы» или «Землян» у них.
Технически блогер прав, пластинку «Самоцветов» в Британии купить было сложнее, чем пластинку «Битлов» в СССР. Однако советские спортсмены, космонавты, балерины и классические композиторы, а также некоторые советские фильмы («Илья-муромец», «Война и мир», Тарковский) были на Западе известны, они оказывали серьёзное культурное влияние.
К сожалению, к 1980-м притягательность советской культуры заметно ослабла. Коммунистические партии за рубежом растеряли свои позиции и были порядочно дискредитированы из-за терроризма и прочих «подвигов» коммунистов в Китае, Камбодже и Эфиопии. В США с началом Афганской войны не без успеха развернули клюквенную антисоветскую пропаганду, изображавшую советских людей в образе то пьяных варваров, то (в эпоху перестройки) забавных дикарей в шапках-ушанках. Пропаганда спортивных успехов развитого социализма на долгие годы была подорвана – в 1980-м американцы не приехали на нашу олимпиаду, а в 1984-м мы не поехали на их олимпиаду.
Но это всё касается культурного обмена «по официальным каналам» – через международные мероприятия, музыкальные и кинофестивали, официальный экспорт кинокартин. Тут у позднего СССР были успехи, но были и поражения. Что касается «неофициального» обмена – через пластинки, видеокассеты и книги, то почему-то их контрабанда всегда шла в основном с Запада в СССР, а вовсе не наоборот.
3. Нет нужды говорить, что если бы не раскручивание гаек во время перестройки, то мы бы, – подобно каким-нибудь несчастным северным корейцам, – ещё очень долго оставались бы в стороне от таких очевидных благ цивилизации, как массовая мобильная связь. Впрочем, пережитки подхода «всё, что не разрешено, то запрещено» действовали и после 1991 года:
https://lenta.ru/articles/2021/09/09/tlphn/
… уже к середине 90-х использование мобильной связи становится дешевле и доступнее: формат связи NMT меняется на GSM, появляются первые SIM-карты, претерпевают большие изменения и сами аппараты мобильных телефонов.
Но фактором, отчасти сдерживающим развитие этой новой высокотехнологичной отрасли связи в те годы, являлось то, что при покупке мобильного телефона с 1993 года необходимо было получить на него разрешение от Госсвязьнадзора. Стоило оно не дорого, но для его оформления приходилось потратить время. Кроме того, его не давали без кассового чека на телефон, продать который впоследствии другому лицу также можно было только с чеком.
И хотя в конце девяностых появилась возможность оформить разрешение непосредственно в салоне сотовой связи, для выезда за границу с мобильным телефоном по-прежнему необходимо было получить разрешение Государственного таможенного комитета. Были проблемы и с ввозом мобильного в страну. Ничего подобного к тому времени уже не требовалось ни в Западной Европе, ни в странах бывшего СССР, но Россия на тот момент еще не избавилась от советской атмосферы обязательного слежения за эфиром и недоверия к гражданам.
В тогдашней России за использование мобильного без такого разрешения владельцу телефона грозил штраф в сумме от 15 до 70 минимальных зарплат. То есть абонентам мобильных операторов приходилось постоянно носить его с собой. Причем одного его предъявления было недостаточно — необходимо было еще разобрать телефон и вынуть из него батарею, чтобы сотрудник милиции мог сверить номер.
На этом часто любили погреть руки нерадивые милиционеры, отпускавшие за взятку забывших, например, такое разрешение дома. То есть наличие этого документа стало весомым поводом для коррупционных действий правоохранителей.
Здесь, конечно, снова стоит вспомнить Леонида Реймана, который стал инициатором отмены разрешений. Это решение поддержал президент Владимир Путин и подписал в феврале 2000 года два постановления, отменяющие необходимость получения разрешений на мобильные телефоны.
После отмены разрешений сотовая связь в стране начала бурно развиваться — в 2000 году мобильными телефонами владели около 1 400 000 человек, а в конце 2003-го их было уже около 37 миллионов.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →