Биржевой рынок в 1900 году, производительность в 1908 году и возвращение брендов

Используя данные официальных промышленных переписей, мы сравнили производительность труда в Великобритании и Российской Империи около 1908 года. Мы обнаружили, что производительность труда в России составляла 81,9 процента от уровня Великобритании. Производительность России была на уровне Франции и значительно превышала производительность Италии. Мы также обнаружили, что большинство российских отраслей отставали от британских. Однако отрасли промышленности, которые были созданы или модернизированы в ходе государственной политики индустриализации 1890-х годов, – как, например, металлургия на юге страны, – работали на одном уровне с их британскими аналогами. Алкогольный, табачный и нефтехимический секторы России превзошли свои британские аналоги. Наши результаты позволяют пересмотреть мнение о том, что на рубеже 20-го века российская обрабатывающая промышленность была экономически слаборазвитой.

Конкордия Николаевна Самойлова (1876-1921) – деятель женского пролетарского движения в России, член коммунистической партии с 1903 года. После октябрьского переворота 1917г. – председатель комиссии по работе среди женщин-работниц при Петроградском комитете РСДРП (б). Затем – сотрудник газеты «Правда» и журнала «Коммунистка». Почему крупнейшая кондитерская фабрика бывшей столицы получила имя средней руки партийной деятельницы Самойловой, имевшей отношение исключительно к журналистике и женскому движению, объяснить затруднительно. Видимо потому же, почему и «Товарищество Абрикосовых» получило имя бывшего слесаря трамвайного депо, председателя Сокольнического райисполкома Петра Бабаева.

На этом фоне «Красный Октябрь» (так стала называться фабрика «Эйнемъ») выглядит более чем логично.

…в 1862 г. на Невском, 21 появилась первая машина по производству шоколадной плитки. (Трудно было поверить, что скоро всё это превратится во всемирно известное предприятие – фабрику «Жоржъ Борманъ», а её хозяин станет миллионером).

Машина стояла прямо в лавке. Все делалось на глазах покупателей, без обману. Это было внове, неожиданно. Народ, как в цирк, пер поглазеть, ну и уж попробовать. Вскоре в маленькую лавчонку было не пробиться.

И тогда молодой хозяин что удумал: не расширять сеть магазинов, а торговать прямо на улице. Но как! Он установил первый в Петербурге торговый автомат. На углу Невского и Надеждинской появился домик на чугунном основании, под черепичной крышей, который сразу окрестили «Домиком братьев Гримм». На видном месте красовалась надпись: «За опущенную в аппарат 15-копеечную монету полагается плитка шоколада». В Европе такая торговля уже шла полным ходом, но в России была своя специфика. То кто-нибудь вместо 15 копеек бросал двугривенный, дескать, давай, автомат, мне шоколад и сдачу не забудь. Причем, свои законные требования умник буквально дословно в щель и излагал. Но автомат делал вид, что русского языка не понимает, т.е. ни монеты, ни товара не давал. Хорошо, вокруг добрые люди толклись, учили: «Ты ему врежь по правому боку, у этого чурбана враз мозга прочистится!». Пришлось при каждом автомате доброго молодца (типа нынешнего «братка») ставить. Кто автомату давал хук справа, тут же от молодца получал апперкот слева. Покупатель не возражал: а что, хоть сдачи получил!

Но это еще были цветочки, потому что когда за товаром к автомату купец подходил, это были уже ягодки. Купец демонстративно трехрублевую бумажку сворачивал и в щель совал: «Бери, нам не жалко!». Это уже был не хук, это был каюк автомату.

Но особенно автомат раздражал потомственных пролетариев: «Эта шоколадная машина для унижения рабочего человека придумана. Другое дело, если бы вместо цукерки он стопку водки с соленым огурчиком исторгал. Самое пролетарское лакомство!». Да, правильно подметили большевики, только рабочий класс понимал, что техника должна формировать пролетарское самосознание, а не кариес. <…>

…грянул 1917 год. Пролетарий таки отстоял свои права. На бывшей фабрике «Жоржъ Борманъ» наконец возобладала социальная справедливость. Фабрики были национализированы. Впрочем, им повезло – одни из немногих, они не были закрыты, хотя ассортимент существенно снизился. Один из первых приказов нового руководства петроградской фабрики звучал так: «Отменить выдачу 0,5 фунта шоколада рабочим фабрики «Жоржъ Борманъ». Видимо, предполагалось, что сознательный пролетарий и так украдет всё, что ему нужно. Излишней роскошью были сочтены и белые халаты.

Один злобный английский капиталист как-то признался, что Великую Октябрьскую социалистическую революцию первыми и с особой радостью встретили именно «буржуи» Запада. С русскими конкурентами им справиться было не по силам, слава тебе Господи, помог Октябрь.

25 декабря 1918 года Григорий Николаевич Борман скончался в своей квартире в Харькове. 28 декабря его проводил в последний путь именно рабочий класс. Тот самый, который при нем работал и зарабатывал. Похоронен король русского шоколада был на лютеранском кладбище Харькова (ныне не сохранилось).

В том же 1918 г. директор-распорядитель товарищества шоколадных фабрик «Жоржъ Борманъ» господин Крамаренко, стоя на трапе парохода, увозящего из Одессы в Константинополь бывших деловых людей бывшей Российской империи, не сдержался и утер скупую слезу:

– Не жалко потерять все, жалко, что не будет больше в России конфет «Лоби-Тоби» и вафель пралине. Для этого нужен гений Бормана, а гении рождаются не каждый век.