Левая оппозиционность на Западе, доставка на самокатах и социальные лифты в Древнем Риме

Во-первых (это очевидно, но банальности – наш конёк), оппозиционность всех прогрессистов – это совершенно общемировое явление. От Веллингтона до Ванкувера евангелисты Будущего настроены к социальной действительности критично. Это совершенно естественно: неприятие настоящего является одной из главных причин одержимости грядущим.

Во-вторых (это уже менее очевидная вещь) – сегодня подавляющее большинство Передовых Идей, которыми чадят прогрессивные умы, являются не научными, не экономическими и не культурными.

Всё это – социальные идеологии разной степени радикальности, загримированные под научность, экономику и культуру.

И вот что поразительно.

К массе имеющихся в обществе совершенно реальных проблем передовые люди изумительно слепоглухи.

Повсеместное (для передовых стран) снижение уровня знаний, умирание общей образованности, чорт побери, снижение среднего IQ. Повсеместное же старение народов и демографический кризис, во многих странах вылившийся уже в сокращение населения. Отмирание коллективов, а вместе с ними и навыков социального взаимодействия.

Дивным образом любители новизны совершенно холодны к проблемам, которые невозможно решить перераспределением благ и привилегий.

Если проблема решается систематическими усилиями самих граждан в их собственной жизни – то этой проблемы для евангелистов Будущего не существует.

Их волнует экологическое позапослезавтра, во имя которого надо забрать деньги у углеводородов и отдать их зелёным корпорациям; их волнует гендерная диспропорция тут и там, во имя искоренения которой нужно отобрать зарплаты и должности у одних и зарезервировать за другими; их волнует длинный список неравенств, которые они предлагают решать административным уравниванием.

Собственно, апофеозом такого подхода является прогремевшее на днях в Америке требование отменить слепые прослушивания в оркестрах – потому что в результате слепого, сосредоточенного только на качестве музыки прослушивания чернокожих оркестрантов в оркестрах лишь 2%, то есть налицо «недопредставленность». Некоторые, правда, полагают, что лучший образец – требования к играм от британской медийной ассоциации BAFTA (баланс гендера 50 на 50, 20% персонажей входят в недопредставленные группы, 10% персонажей представляют LGBTQ+, 7% персонажей представляют глухих людей или инвалидов, большинство персонажей представляют религиозное разнообразие и низкий социально-экономический уровень).

А как вы поняли, что нужно доставлять продукты в столь короткое время?

Это то время, которое человек готов планировать. Он не хочет думать, что будет делать через 30 минут. Если мы сможем доставлять в половину этого времени, это уже можно считать победой. А еще человек за это время ходит в офлайн-магазин, который находится у него рядом. Мы стали думать, как же это сделать, как придумать, чтобы за 15 минут все сработало. Поняли, что сможем внутри подъезда, а этого никак не избежать, доставить за 2,5 минуты. Наверное, мы сможем собрать эту покупку тоже за 2,5 минуты. Остается 10 минут. Что сможем сделать за это время от точки сборки до подъезда? Точно это не автомобиль, потому что автомобилю надо искать место для парковки, въехать во двор сквозь ворота… Наверное, это должен быть курьер пеший или на велосипеде. За это время пешком он сможет преодолеть 500 метров, а на велосипеде 1,5 километра. Вот так мы и начали строить такую инфраструктуру.

«Я рожден в бедной семье. У отца моего не было ни своего дома, ни какого-либо имущества. С самого рождения я всегда работал на своем поле; ни я, ни моя земля никогда не знали отдыха. Когда пшеница созревала, я первым начинал ее жать. Когда наемные жнецы из окрестностей Сирты, главного города Нумидии, или из плодородной равнины Юпитера появлялись в нашей местности, у меня пшеница была уже в снопах. Затем я покинул свои места и под палящим солнцем работал на поле других людей – целых двенадцать лет. Одиннадцать лет я руководил жнецами и жал зерно на полях Нумидии. Мало-помалу благодаря своей работе я накопил денег и купил себе дом и участок земли. Сегодня я ни в чем не нуждаюсь. Я даже поднялся до почетного положения: меня внесли в списки на выборы в магистрат, и мои партнеры выбрали меня цензором – меня, кто начинал жизнь бедным земледельцем. Я видел, как рождались на свет и росли мои дети и внуки. Я жил безгрешно, безупречно и заслуженно пользовался уважением окружающих».