Есть вина каждого, но нет вины всех

1. Американская идеология сейчас, к сожалению, является значительно более нацистской, чем 50 лет назад. За десятилетия люди забыли, что такое в действительности нацизм, и позволяют ему возвращаться в немного видоизменённых формах.

Адольф Гитлер возлагал на каждого еврея вину за «преступления мирового еврейства». Идея была порочной не потому, что отдельные евреи не совершали преступлений, а потому, что возлагала на всех представителей определённой национальности ответственность за преступления отдельных людей. Реальные или вымышленные преступления раздувались, муссировались пропагандой, из каждого утюга звучали сообщения о том, как коварные евреи систематически и организованно (sic!) угнетали немцев. Именно так работала фашистская пропаганда тогда, именно так работает «либеральная» (по названию, а не по сути – фашисты тоже называли себя демократами, и тоже подвергали травле, а после физическому уничтожению, тех, кто их демократами не считал) пропаганда сейчас.

Напротив, во время Нюрнбергского процесса каждое дело рассматривалось отдельно. Основной принцип «есть вина каждого, но нет вины всех» был закреплён в Лондонской хартии, которая устанавливала правила проведения процесса.

Поэтому поддерживать тех, кто встаёт на колени в знак покаяния за преступления белых – значит поддерживать нацизм в чистом виде.

Я не думаю, что кто-то наверху решил угнетать белых, американская верхушка сама белая. Это скорее легализация удобной идеологии, которая помогает с помощью достаточно простых манипуляций оказывать давление на правосудие (история с Флойдом тому пример), на прессу, травить несогласных, оправдывать военные преступления, грабежи и политические убийства внутри страны и за её пределами.

Другими словами, это путь, который может помочь некоторым политическим лидерам в случае их победы оказаться выше закона и фактически получить абсолютную власть.


2. Мы все полагаем, что нацисты – это какие-то особенные люди. В действительности, нацистская пропаганда базируется на принципах, универсальных для всех людей.

Во-первых, люди боятся смерти. Как известно, мы все умрём, и я, и ты, дорогой читатель. Возможно, мы умрём значительно болеe мучительной смертью, чем господин Флойд. Наверняка у вас уже умерло много родственников – у кого-то был рак, у кого-то деменция, кто-то был парализован на долгие годы.

Механизм, по которому люди периодически впадают в безумие, услышав о каком-нибудь убийстве, связан со страхом смерти и страданий, а не с жаждой справедливости. Случается такой странный перенос, подмена. Человек жаждет «покарать убийц» так, как будто, если он покарает убийц, убийцы перестанут убивать, и смерти больше не будет.

В реальной жизни мы можем сколько угодно разбирать подробности смерти Флойда, мы можем хоть в масле полицейских варить, победа над убийцами, реальными или воображаемыми, не помешает нам умереть от рака или в деменции. Чёрные продолжат умирать, белые продолжат умирать, азиаты продолжат умирать. Возможно, кого-то из нас всё-таки убьют, но это маловероятно даже в Америке.

Правда, если мы будем тратить ценное время нашей жизни на борьбу с призраками, у нас будет гораздо меньше денег и социальных навыков, которые в любой стране помогают повысить качество жизни и уменьшить страдания, а если мы перестанем кормить нашу полицию, то нашей стране будет очень плохо, и доступа к нормальной медицине у нас может вообще не оказаться.

Пропаганда всегда педалирует темы насилия, унижения, смерти и страданий. Верующие люди гораздо легче принимают смерть и страдания, поэтому традиционная религия в её умеренном, не доведённом до абсурда виде – это всегда враг пропаганды. Если вы верите, вы, скорее всего, думаете примерно так: «Я неизбежно умру, мне предстоит много испытаний, вокруг меня много смертей и страданий, и я должен (должна) делать то, что в моих силах, чтобы уменьшить их количество. За это я отвечаю перед Богом». Если вы не религиозны, но сильно ангажированы, вы можете думать примерно так: «Смерти быть не должно, травм быть не должно, я должен испытывать боль за все страдания, которые испытывают другие люди и животные. Все травмы от абузеров/евреев/капиталистов (подчеркнуть нужное). Если мы их победим, всё будет по-другому». Тут есть тонкий момент не только в принятии смерти и страданий, но и в контроле. Верующий человек в этом примере берёт на себя ответственность за то, что может изменить, а то, что не может изменить, оставляет Богу. «Идейно заряженный» человек берёт на себя ответственность за то, что изменить не может, а то, что может изменить, перестаёт замечать. Таким образом, он как бы выпадает из реального мира, и за пределами своего движения становится психологически беспомощен.

Многие агностики и атеисты имеют совершенно рациональные взгляды, но им сложнее по объективным причинам, поэтому, к сожалению, именно они чаще подвержены разного рода манипуляциям.

Есть и другие мотивы. Например, угроза самооценке. Человек воспринимает угрозу самооценке как угрозу жизни. Самооценка может быть основана на реальных достижениях, — например, на результатах ежедневной работы, — а может быть в большей степени основана на превосходстве над определённой группой. Здоровый человек, как правило, считает себя умнее большинства (на этом основан, например, тест Дембо-Рубинштейн), и ему нужно эту иллюзию поддерживать. Если вы внушаете человеку, что он умнее евреев или трампистов, это становится частью опор для его самооценки, и ему крайне тяжело отказаться от своих идей.

По этой же причине люди, у которых нет определённой профессии и специализации, или которые не успешны в своей профессии, гораздо чаще становятся политическими активистами. Если вы отлично играете на пианино, у вашей самооценки есть прекрасная питательная среда. Вы играете на пианино значительно лучше большинства людей на нашей планете. Вы можете слегка презирать людей без музыкального слуха, но, скорее всего, вы не будете испытывать боль, которая заставит вас активно бороться с угнетателями того или иного рода.

Наконец, есть физиологические механизмы, которые закрепляют наши убеждения. Например, если узнав о какой-то политической новости, мы испытываем гнев и стремление что-то менять, то, скорее всего, в нашем мозгу вырабатывается дофамин. Дофамин – это гормон, который заставляет нас хотеть чего-то, стремиться к желаемому. Он же отвечает за зависимость. Если мы возвращаемся к какой-то теме из раза в раз, не важно, феминизм это, коммунизм или BLM, испытываем боль и жажду бороться, скорее всего, наша боль связана не угнетением, а с физиологией. Есть некая награда, не важно, что это – иллюзия победы над смертью, сексуальный стимул или ощущение превосходства, некий триггер (разговор о мужчинах/женщинах, чёрных, полиции, евреях, коммунистах, России), и наша боль. Чем больше мы впадаем в это состояние, тем меньше, в действительности, себя контролируем. Кстати, дофамин также вырабатывается во время стресса, поэтому обилие шокирующих новостей помогает нам подсаживаться на тот или иной источник информации.

Если мы обратим внимание на большинство статей (особенно в западных изданиях), мы увидим, что они почти всегда отдают предпочтение ярким стимулам, а не рациональным доводам.

Если мы хотим жить в нормальном государстве, мы должны помнить о нашей животной природе и не позволять общественному мнению оказываться выше закона. И, конечно, предпочитать последовательную и обдуманную работу над государственной системой спонтанным революциям. Иначе мы рискуем однажды проснуться в фашистской Германии или Сомали.

Да, изучением этих механизмов в психологии занимается транзактный анализ. Есть например, такой термин, как треугольник Карпмана (преследователь – спасатель – жертва). История с Флойдом может послужить яркой иллюстрацией треугольника Карпмана, как и подавляющее большинство громких скандалов.


3. Раз уж разговор зашёл о стимулах. В любом сообществе есть система наград и наказаний. Успех сообщества в долгосрочной перспективе зависит от того, какие стимулы в нём преобладают. Например, Нобелевская премия – это очень полезная штука. Кажется, что науку двигают единицы, которые получают Нобелевскую премию. Но это не так, гораздо больше делают миллионы, которые её не получают, но мечтают о ней, и эта мечта, помимо других поощрений, заставляет их по-настоящему много делать для науки. Если в обществе возводят на пьедестал тех, кто много и хорошо работает, миллионы людей будут стараться работать много и хорошо. Чистые улицы, вкусная выпечка, аккуратные домики – это не заслуга отдельных лиц, это многолетняя работа тысяч людей, которую гарантирует отличная система поощрений. Если в обществе ценят инновации, миллионы людей будут пытаться внедрять инновации. Не все эти люди станут миллионерами, но выиграют в итоге все, потому что общество будет двигаться вперёд.

Если вы возводите на пьедестал человека, которого предположительно задушил полицейский… Понимаете, для того, чтобы вас задушил полицейский, вы должны активно нарушать закон. Не обязательно, но это сильно увеличивает вероятность. И мы все видим, что представители BLM поняли идею и приступили к действию. Сегодня, например, появился ещё один герой.

Но дело в том, что сообщество, большая часть членов которого стремится пострадать от полиции, имеет мало шансов на развитие. Самое неприятное, что даже если лично вы не хотите стать мучеником, ваше сообщество очень многое решает за вас. Если учителя в вашей школе когда-то мечтали получить Нобелевскую премию, они очень сильно отличаются от учителей, которые мечтают погибнуть героями, как Джордж Флойд.

Таким образом, вся нынешняя либеральная пропаганда направлена против чёрных. Она убивает «чёрные сообщества», потому что предлагает белым одни идеалы, а чёрным – совсем другие.


4. Хотим мы этого или нет, благополучие государства зависит не только от политиков. Это работа команды из миллионов людей. Медицина, дороги, уровень хамства или дружелюбия, – всё это работа граждан как команды. Для того, чтобы государство было сильным, большая часть его граждан должна быть в первую очередь членами своей команды, а потом уже чёрными, белыми, коммунистами, и так далее. Поэтому, например, когда вы говорите: «Я этой стране присяги не давал и здесь никому ничего не должен», вы отказываетесь играть за свою команду, при этом не забывая пользоваться результатами труда других её членов – ходите по дорогам, пользуетесь канализацией, обращаетесь к врачу, покупаете продукты, сидите в интернете, и так далее. Свою несправедливо маленькую пенсию вы тоже почти неизбежно будете получать, и медицинскую помощь в старости. Когда вы говорите: «Я, в первую очередь, носитель чёрной культуры, я против американской белой культуры и американских белых законов», – вы снова отказываетесь играть за свою команду. В здоровой стране таких людей меньшинство, и они скатываются на дно, потому что система поощрений и наказаний работает хорошо. Если государство глубоко больно, такие люди оказываются в большинстве и у власти. Жизнь в государстве стремительно становится хуже, потому что никто не работает ради общего блага. Государство становится слабым, потому что никто не готов за него бороться.

После какой-то точки государство или превращается в подобие Сомали, или в нём устанавливается диктатура, некоторые принципы работы которой были описаны выше.